«Самое главное — это жизнь»

Из всех приграничных регионов Украины у Сумской области самая протяженная граница с Россией — 563 км. 24 февраля 2022-го через Сумщину российские военные вторглись в Украину, а прилеты по территории региона все это время практически ежедневные. С августа 2024 года, после прорыва украинских военных в Курскую область, ситуация вновь обострилась.

Как менялась жизнь в регионе за последние два с половиной года и что там происходит сейчас — «Важным историям» рассказал Олег Стрилка, пресс-секретарь главного управления ДСНС Украины (Государственная служба по чрезвычайным ситуациям, на украинском — Державна служба з надзвичайних ситуацій) в Сумской области.

«Мы стали брать на себя функции, которые раньше никогда не выполняли» 

До полномасштабной войны у нас все было понятно, каждый знал, что ему нужно делать и как. Была относительно спокойная работа. 24 февраля 2022 года начался полный хаос. Колонны техники, которые шли на Киев, проезжали через нас. 

В первый же день в нашей области российские военные убили сотрудника ДСНС: в 5:50 утра он выехал на работу, в шесть мы потеряли с ним связь, к обеду нашли его расстрелянный автомобиль. Его звали Алексей Гречанык, у него осталось две дочери.

Развозили воду по больницам и школам-интернатам, чтобы они могли работать. Помогали волонтерам с гуманитарной помощью, которую они начали доставлять в Сумы. Пожары тоже никуда не делись: к тем, что возникали из-за ДТП и нарушения техники безопасности, добавились пожары из-за обстрелов.

В начале марта 2022-го нам вместе с военной администрацией удалось организовать первые в Украине «зеленые коридоры» для эвакуации людей. За день до запуска первой колонны россияне скинули авиабомбу на жилой дом, который находился по маршруту этого коридора. Мы первыми приехали на место. Вытащили бабусю — она выжила. Полезли в эту же квартиру дальше: а там только части тел детей и их родителей. В другую квартиру зашли: там мама накрыла собой ребенка, так они вместе и погибли. Нам пришлось лопатами доставать части тел детей и взрослых. Никто из нас такого еще не видел. Я был морально разбит. Тогда погибли около 20 человек, в том числе дети (речь идет про авиаудар по Сумам в ночь на 8 марта 2022 года, тогда погибло 14 человек, четверо из них — дети. — Прим. ред.).

На следующий день военная администрация города все-таки решила запускать коридор, мы им в этом помогали. Когда вывезли первые автобусы с гражданскими, очередь дошла и до наших семей. Уехала и моя супруга — мы поженились перед полномасштабной войной. Я отправил ее, пришел домой и стал смотреть фотографии. Меня тогда накрыло, я все думал: «Ну за что нам всё это?» Зашел в ванную, увидел ее резиночку для волос — и снова не смог сдержать слезы. 

Часть нашей области была под оккупацией (до апреля 2022 года). Ехать на пожары приходилось через российские блокпосты: чтобы проехать блокпост, нужно было выключить в машине свет, ехать с поднятыми руками и дать осмотреть все в машине. 

Чтобы ликвидировать пожар, нужна вода. Но военные не разрешали пользоваться пожарными гидрантами, приходилось придумывать что-то на ходу. Люди, которые остались в оккупации, на свой страх и риск приходили помогать спасателям: кто лопаты приносил, кто воду, были даже те, кто протягивал из дома шланги, чтобы воды было больше. Как только наши приезжали, люди уже были там. До сих пор так происходит на месте каждого прилета. 

После освобождения территории от российских военных осталось огромное количество мин. Поэтому спасатели занялись организацией разминирования. У нас в управлении были созданы группы для обследования территорий. Представитель ДСНС приезжал в населенный пункт и собирал информацию от местных жителей, чтобы понять ситуацию и определить приоритеты работы. Благодаря такой системе удалось разметить 1,3 млн гектаров (это больше половины территории Сумской области), огородив опасные участки.

Процесс разминирования идет до сих пор. В прошлом году при поддержке иностранных партнеров и ДСНС в области появилось две машины дистанционного механизированного разминирования. Человек работает за пультом, а машина едет по полю без водителя. Она перекапывает землю в глубину на 50 см, если там есть мины, они внутри машины уничтожаются.

С конца марта 2022 года обстрелы на границе стали ежедневными. Сначала территории обстреливали из артиллерии, потом добавились минометы. Проводить разминирование в этих районах стало практически невозможно. В каждом селе на границе было много разрушенных домов, постоянные пожары из-за обстрелов. Во время одной из спасательных операций под обстрел попала команда наших спасателей, погиб Сергей Антоненко. Ему было всего 22 года. 

Кроме работы на местах прилета, мы занимались эвакуацией людей из приграничных сел. В штате любого отделения ДСНС есть психологи. Мы ездим с ними на каждую масштабную эвакуацию — они подбирают к людям ключики, чтобы уговорить их выезжать. Но все равно многие возвращались, когда на день-два обстрелы стихали. Люди до последнего не хотят покидать свои дома. 

Как изменилась жизнь в Сумах после наступления ВСУ на Курскую область

[С начала операции ВСУ в Курской области] в нас летит всё: и авиационные бомбы, и ракеты, и дроны. Если раньше в город Сумы (находится в 30 км от границы с Россией. — Прим. ред.) было пять прилетов в год, то теперь в день столько бывает. Генераторы в городе работают на полную, свет и вода часто пропадают. Наши коммунальщики делают все, чтобы после обстрелов свет появился как можно раньше. Я в восторге от их работы: недавно ехал после пожара и видел машину, которая моет дороги! Или еду домой после серии взрывов, а коммунальщики рисуют новую разметку. И это в городе, который ежедневно под обстрелами. 

Сумы живут — машины ездят, люди с детьми гуляют, магазины и торговые центры работают, афиши мероприятий на Театральной площади висят, проходят концерты. Когда воздушная тревога, то мало людей остается на улице, но после все возвращаются. А вот приграничные села армия РФ стала просто стирать с лица земли авиационными бомбами, там в день по 50–60 прилетов. Если раньше критичная зона у границы была 5 км, сейчас уже 15. 

В конце этого лета к главе сельского совета одного из приграничных населенных пунктов приехали гости — и в тот же момент прилетела авиабомба. Внуков больше нет. В сентябре я ездил в Глухов (город находится в 15 км от границы с Россией. — Прим. ред.). Там ракета ударила в жилой сектор, около пятиэтажного дома. Сила удара была такая, что машину с улицы закинуло на второй этаж. Ты ходишь по этому городу, видишь детскую площадку с огромными воронками от прилетов — это площадка на территории школы. 

Недавно ездили в село около Сум, там был прилет ракеты кассетного типа. Заходишь в один двор, там все посечено этими маленькими шариками, лежит убитая собака, а напротив сидят испуганные дети. 

Россияне начали использовать FPV-дроны, которые сбрасывают мины. Участились и повторные удары — во второй раз бьют, когда на месте уже работают спасатели. Недавно одна бригада работала в приграничном селе, тушили все очень быстро. Только прыгнули в машину — был удар в место, где они стояли. У нас, слава богу, без жертв среди спасателей от повторных ударов, но по другим областям есть погибшие. 

Работать на местах прилетов стало сложнее еще и потому, что часто прилетает в многоэтажки, а там всегда есть угроза обвала конструкций. Поэтому работаем комплексно и быстро: пока одни спасатели тушат пожар, другие делают все, чтобы в машинах было достаточно воды, третьи обследуют территорию (ищут раненых и проверяют, есть ли быстровоспламеняющиеся объекты). Завалы разбираем руками: спасатели встают в цепочку и перебирают камень за камнем. Мы не используем большую инженерную технику, если есть вероятность, что под завалами люди — иначе им можно навредить. 

У нас сильно вырос уровень медицинской подготовки, нас учит и Красный Крест, и военные медики. Мы можем оказать первую помощь до приезда скорой, у каждого всегда с собой персональная аптечка. Когда ситуация совсем тяжелая, мы вызываем подкрепление и ставим у поврежденного дома «Пункт несокрушимости», где пострадавшие могут обогреться, переночевать, получить медицинскую и психологическую помощь. 

На одном из мест прилетов я увидел у коллеги нашивку с надписью «Характерник», спросил, что это значит. Он ответил: «Как бы ни было тяжело, пока я все тут не разгребу и не буду уверен, что под завалами никого нет, я не пойду отсюда. Потому что я работаю на характер». Это максимально точное описание нашей работы. 

Число эвакуаций тоже выросло, сейчас людей вывозим не мы, а городская власть и областная военная администрация. 

Но уезжают не все. Поэтому в приграничной зоне мы стараемся помогать тем, кто остается. 

Например, ДСНС совместно с UNICEF разработали специальную программу для детей. У нас есть одна машина, такой класс на колесах, где мы рассказываем детям про технику безопасности при обращении со взрывоопасными предметами. В этих машинах дети не только учатся, но и играют, проводят время друг с другом. Они же совсем не видят сверстников, прячутся по домам, школы работают только онлайн. Этой программой мы даем им возможность хотя бы ненадолго почувствовать детство, которое у них отняла Россия. 

Такие классы есть и в Сумах. Они сделаны практически в каждой школе. Там нет парт, просто кресла-мешки, обучение тоже идет через игры.

Привычка к войне

В прошлом году мы все ехали на один прилет, сейчас надо ликвидировать пять одновременно. Поэтому, если раньше работали сутки через трое, теперь на отдых дается только два дня. 

У нас есть возможность провести время в санатории у моря или на западе страны. Там мы можем подлечиться, перевести дыхание и просто сменить обстановку. 

Год назад у нас был выезд в Ивано-Франковск, где мы работали с психологом. Я ему рассказал, как в начале войны эмоционально реагировал. Он сказал: «Тебе повезло, это вся эта боль сама из тебя выходила. Если бы ты не так реагировал, ты бы уже ходил как овощ».

У нас с женой за время полномасштабной войны родилась доченька Виктория. Сейчас ей полтора года. Когда слышит взрыв, она поворачивается в ту сторону, грозит пальчиком и говорит: «Ну-ну!» Месяц назад у меня был выходной, мы поехали на речку на окраину Сум. Вышли из машины, гуляем, и тут я слышу страшный рев. Я сразу на землю, накрыл дочку собой, закрыл ей уши. В этот момент ракета прилетает на другой берег реки в жилой дом. Это было впервые, когда я видел прилет ракеты. Всё разлетается, столб дыма моментально вырос, а я лежу и думаю: «Блин, ну почему мой ребенок должен все это переживать? И почему это случилось именно в мой выходной?» Вика, слава богу, ничего не поняла. Но после этого мы начали с женой готовиться к их отъезду. Потому что ты можешь сохранять спокойствие, только когда спокоен за свою семью.

Мы все так привыкли к войне, что аж страшно становится, когда об этом думаешь. Осенью прилетела ракета в частный дом. Мы достали из-под завалов бабушку и дедушку — они спали в подвальном помещении, над ними после удара так сложились бетонные плиты, что они смогли выжить. Когда мы дедушку достали, он отряхнулся и пошел помогать спасателям: как был в одних трусах, так и пошел. Не паниковал, не стрессовал — он привык к войне, знал, что это может случиться. Ему потом предлагали помощь от города, чтобы восстановить дом, он отказался со словами: «Главное, что я выжил. Когда-то я этот дом сам построил, теперь я его обратно по камешкам соберу». 

Недавно было четыре взрыва прямо рядом с нашим управлением, у нас всё отделение трясло, двери от ударной волны закрывались. Никто даже ухом не повел. Каждый из нас живет с мыслью, которая на репите проносится в голове: «Пусть делается что угодно, главное, что я сегодня выжил».

Война нас сделала такими. За три года полномасштабной войны каждый украинец понял, что самое главное — это жизнь.

Редактор: Юля Красникова