В конце февраля, когда началось вторжение в Украину, он попробовал пойти добровольцем через Министерство обороны — но война только началась, что делать с такими добровольцами, еще не знали, краткосрочных контрактов не предлагали. Зато он узнал, что добровольцев в Украину отправляет Чечня.
Записывали в добровольцы в мэрии Грозного. Сотрудников не интересовало ни наличие боевого опыта (его не было), ни физподготовка. Спросили только зачем-то, знают ли о его решении отправиться в Украину родители. Он соврал, что да.
Подготовка длилась полтора дня — ему показали, как стрелять из автомата. Потом его и других добровольцев — всего человек 200 — отвезли в Луганск. Там им выдали оружие, но касок и бронежилетов почему-то не было.
Никаких бумаг перед отправкой он не подписывал. Уже в Украине получил по WhatsApp свой контракт с Минобороны. Из него следовало, что он якобы состоял на воинском учете в военкомате Грозного и 14 февраля, еще до войны, подал заявление о зачислении на контрактную службу. 7 марта он якобы успешно прошел комиссию по отбору и в апреле был зачислен контрактником в военную часть в Ростовской области.
Так он стал одним из тысяч добровольцев, которые попали в Украину через Чечню.
«Важные истории» поговорили с 15 такими добровольцами. Кто-то из них сейчас в Украине, кто-то уже отвоевался и вернулся в Россию.
Добровольцы
В мае военная разведка Украины опубликовала где-то добытый поименный список тех, кто приехал воевать в страну из Чеченской Республики. В нем было почти 2,5 тысячи человек, все они были маркированы как «добровольцы». Минобороны Украины назвало их всех «кадыровцами».
Но половина людей в списке на самом деле была не из Чечни, а из других областей России. В начале войны Чечня стала единственным местом в России, где любой желающий мог записаться добровольцем на украинскую войну. Тогда, в самом начале полномасштабного вторжения, с Минобороны России еще нельзя было заключить краткосрочный контракт — на три-шесть месяцев, региональные власти еще не начали набирать добровольческие батальоны.
«В марте я пришел в военкомат, говорю: хочу добровольцем ехать на Украину. Они говорят мне: дождемся, когда наберется человек 20, и отправим вас в учебный центр, а потом, может быть, в Украину, а может, просто в военную часть. Но я-то горел желанием попасть на передовую. Увидел сообщение в телеграм-канале от Кадырова, что ведется набор, что они 300 тысяч сразу платят, думаю, ни фига себе!» — рассказывает один из добровольцев.
Другой солдат тоже сначала пытался записаться через Минобороны. Мотив: «был неравнодушен» к судьбе Донбасса. «Потом понял, что это невозможно. Начал искать выходы. Чечне никто особо не доверял — такие разговоры ходили, что вот сейчас поедем, а потом на 15 лет окажемся на кирпичном заводе. Но нам сказали: приезжайте, билеты оплачиваем, тренируем, отправляем, все четко. Ну, была не была — все равно других вариантов нет».
«С пидорским министерством связываться не хочу», — объясняет, почему решил завербоваться в Грозном, другой доброволец.
Еще один пытался устроиться контрактником в Минобороны, но не смог — провалил медобследование у психиатра. А в Чечне не было никаких медобследований. Его взяли.
Кого берут
«Приезжаете в город Грозный, в мэрию. Говорите: „Я доброволец“ — и всё. Вас отвозят в Российский университет спецназа [в Гудермесе]. Обучение проходит семь дней: стрельба, тактика, оказание первой помощи. И потом — на спецоперацию, в зону боевых действий», — рассказывает Александр Воложанин.
Его почти не слышно — в это время в Грозном муэдзин призывает на вечернюю молитву. Воложанин сам участвовал в боевых действиях. Сейчас он рекрутер: регулярно в своем канале «Мир без фашизма» призывает вступать в состав чеченских подразделений, воюющих в Украине: «Ты патриот? Желаешь помочь Родине? Ты можешь помочь своей стране. Готов? Приходи!»
Юридически Российский университет спецназа в Гудермесе (РУС) — никакой не университет, а «стрелковый клуб», основанный при участии экс-заместителя главы чеченской Росгвардии Даниила Мартынова, бывшего «альфовца» и помощника Кадырова. Раньше в РУСе за деньги учили разным боевым навыкам, а с началом войны площадка стала местом, где удобно готовить рекрутов на войну с Украиной. Попадают туда через мэрию Грозного, где организован «мобилизационный пункт».
«Нас встретили, оплатили билеты, паспорт посмотрели, откуда прописка — и все», — описывает процедуру принятия на службу один из собеседников. Действительно, всем добровольцам оплачивают билеты до чеченской столицы (при условии, что возьмут на службу).
«Брали всех подряд», — вспоминает другой собеседник. Даже школьное образование для поступления в «университет» необязательно — в этом убедился корреспондент «Важных историй», позвонив по телефону, который указан в объявлении о наборе добровольцев. Молодость — не помеха, в опубликованном украинцами списке есть, например, солдат, которому на момент отправки в Украину только исполнилось 18 лет. Судимость — тем более не помеха.
«Тесты проводились, только если кто-то не в форме или в возрасте. Пробежать дистанцию в километр. Сразу же, пока „Газель“, которая из мэрии их привезла, не уехала, чтобы, если что, отправить обратно», — вспоминает один из добровольцев.
Сколько денег
«Из кармана Рамзана Ахматыча нам дали 300 тысяч на руки. Остальное все идет от Министерства обороны», — рассказывает один из добровольцев. Он уходил воевать в апреле — тогда добровольцам перед уходом на фронт платили по 300 тысяч рублей. Сейчас единовременная выплата снизилась до 50 тысяч. Дают наличными в день отправки.
Остальной заработок добровольцев — это, судя по всему, выплаты от Минобороны (суммы, указанные в объявлении о найме, совпадают с тем, что предлагает министерство): около 50 долларов в день командировочных, плюс восемь тысяч рублей в день — при участии в боевых действиях, плюс двойной оклад — около 50 тысяч рублей в месяц. Оплата на карту «Мир».
«Платят сразу 300 тысяч — я жене отправил. Мы в принципе ни на что больше не надеялись. Но оказалось, что нам еще выплачивают зарплату от Министерства обороны и боевые, а боевых у нас немало», — радуется один из добровольцев.
Отсутствие каких-то требований к наемникам в сочетании с 300 тысячами рублей на руки еще до отправки на войну и оплатой билетов привело к тому, что на фронт из Чечни отправляли по 200 человек в неделю — такую цифру называл Кадыров.
Как готовят
Обучение добровольцев в РУС длится неделю и включает в себя огневую и тактическую подготовку, а также «уникальную медицинскую программу, которая позволяет минимизировать потери среди личного состава», рассказывал Кадыров.
Это не так, говорят добровольцы. Один из собеседников, не имеющий вообще никакого военного опыта, отправился на передовую после однодневного обучения. «Мы там три дня посидели и уехали», — вспоминает другой. «Не было там обучения никакого. Четыре дня херней страдали. По 12 патронов на каждого отстреляли и поехали», — говорит третий. Еще один вообще уехал на фронт в тот же день — правда, он с опытом, служил в Росгвардии.
С кем контракт
В объявлениях о найме говорится, что контракт со всеми добровольцами заключает Министерство обороны. «Это и есть Министерство обороны, — утверждает Александр Воложанин, — только с хорошей амуницией, профессиональной подготовкой и другими бонусами от Кадырова».
Изначально, весной, добровольцам вообще никаких контрактов не обещали, 300 тысяч на руки — и воюй (среди наших респондентов таких оказалось двое). Но потом все-таки стали оформлять контракты с Министерством обороны и другими силовыми структурами. Часто без ведома контрактников.
«О том, что я на контракте и к какой-то части приписан, я узнал, когда уже в госпитале лежал», — рассказывает один из добровольцев. Другого приписали к 141-му полку спецназа «Север» (это чеченская Росгвардия): «Заключили без моего участия, сам я ничего не подписывал». «Лечился дома с осложнениями после контузии. И тут оказывается, что я приписан к шалинской части [Шали — город в Чечне] и надо ехать туда, иначе меня объявят дезертиром. Интересно получается, да? Уходил добровольцем, оказался контрактником», — вспоминает третий.
Все собеседники «Важных историй» рассказывают, что были приписаны к случайным частям: «Раскидали нас — у кого в Волгограде, в Самаре, в Омске [контракты]. Я в Крыму оказался, а я не видел эту часть даже».
Кто командир
«Перебросили нас на самолетах туда, в Луганскую область, ближе к Попасной. Какие-то пацаны — на автобусах, кто-то в бронекапсулах [на автомобилях] ехал... Приехал Мартынов, с ним двое альфовцев. Рассказали ситуацию на фронте, как действуем, кому подчиняемся, что можно делать, что нельзя», — вспоминает один из собеседников.
Из добровольцев формируют отдельные батальоны. «Мы сразу узнали, что нас припишут к воинским частям, но что мы будем действовать отдельно от Министерства обороны, не вступая в ряды этих частей, это мы тоже знали, — рассказывает доброволец из батальона „Киборги“. — У нас был отдельный добровольческий батальон со своим руководством. Ну, как ЧВК». «Как-то так получается — ЧВК, только с контрактом от Минобороны», — подтверждает другой. «Комбат? Конечно, чеченец», — говорит третий. «Наш командир был из Грозного, тоже доброволец, — вспоминает еще один. — С опытом, ловил боевиков в горах на второй чеченской».
Известно, что и военные, и росгвардейцы в Чечне подчиняются Кадырову. Так же и с добробатами. Собеседник «Важных историй» объясняет, что, хоть он и был приписан к росгвардейскому спецназу, его командованию не подчинялся: «Они не имели права нам раздавать какие-то указания, мы отдельно шли и подчинялись только своему руководству».
Некоторые добровольцы вообще попадают в ЧВК Вагнера. Один из солдат говорит, что числился в чеченской Росгвардии, а воевать его и остальных из его набора отправили к «Вагнеру»: «Мы были фактически приписаны к их подразделениям». «Это произошло, когда нас заводить стали [на передовую]. Там была школа, где ЧВК отдыхали, мылись-брились. Там нас поделили, половина моего отделения осталась с ЧВК». Командиром этого добровольца был Алексей Нагин по прозвищу Терек — вагнеровец с опытом войны в Сирии и Ливии. Кто отдал такой приказ, собеседник «Важных историй» не знает: «Наш командир очень переживал, когда нас увезли к ЧВК: „Где мои люди?“»
Еще один собеседник «Важных историй» рассказывает, что члены его батальона иногда воевали в составе ЧВК — когда нужна была подмога, «вагнеровцы» просили у командования добровольцев.
Как их убивают
Добровольцев, с которыми мы поговорили, бросали на разные направления — Мариуполь, Запорожская, Луганская области. Потери были большие.
«В Камышевахе мы потеряли тридцать человек за восемь дней», — говорит один «выпускник» РУС. Из 200 человек, с которыми он отправился из Гудермеса, вернулись семеро. Другой говорит, что в начале апреля от полка, к которому он приписан, в Запорожье осталось только 76 человек. Сам он, когда в составе добровольческого батальона воевал в Мариуполе, попал под обстрел своих же: «Там два-три человека у нас было с опытом боевых действий, остальные кто откуда… Перепуганные, ничего не понимают — что слева, что справа, что впереди. Не понимают, что происходит. Видят, в 100 метрах человек грязный, в камуфляже — просто с перепугу начали шмалять. Укропы долбят и свои долбят еще».
Все ругают «кадыровцев». «Самих чеченцев я на передовой не видел. Мы там были, добровольцы. Еще чэвэкашники и элэнэровцы», — говорит доброволец, который был в Северодонецке, Попасной и Лисичанске. «Нас кинули в самую жопу, — рассказывает доброволец, который штурмовал Лисичанск и Камышеваху. — Сами чеченцы ни хрена не воюют. Выходят после нас и снимают свои видео». «В каждом сообщении: „Ахмат — сила, понимаешь, дон“», — издевается третий. Он говорит, что основные штурмы совершались ЧВК: «А потом омоновцы из „Ахмата“ приезжали фотографироваться — вот, взяли». «Я много видел чеченцев на третьей линии, с иголочки одетые… Ходят, трофеи скупают у бойцов. Я сижу, контуженный, они мне: есть трофеи? Говорю, там, на передке, трофеи», — вспоминает еще один доброволец.
Что после
Мутный статус добровольцев мешает им получить положенные выплаты и даже лечение (это, кстати, и в мирное время нелегко).
У одного из добровольцев было два ранения, но он говорит, что так и не смог получить за них выплаты от Минобороны: «У меня до сих пор два осколка в голове торчит». По его словам, в Луганске ему сделали КТ головы, которая установила наличие внутри «посторонних предметов». «То, что они смогли удалить, — удалили. А что не смогли — посадили в вертолет и в Ростов отправили. Приезжаем в Ростов, делают КТ повторно, говорят, что ничего нет и запирают в ковидный центр. А то, что у меня дырка в голове, так мне сказали, что это я расковырял». По его словам, после того как он «поднял кипиш», его «выставили».
Другой собеседник рассказывает, что в Украине погиб его друг, который поехал туда через грозненскую мэрию и РУС: «Обещали семь миллионов семье в случае гибели, в итоге выплатили только 70 тысяч на похороны, и то региональные власти. Сказали, добровольцам не положено ничего».
Еще один вспоминает, что скидывался на похороны своего боевого товарища: «Вдова до сих пор не может выбить ничего. Хотя уходил с „Ахматом“. А мы когда-то кричали „Ахмат — сила!“ Даже кричать больше не хочется ничего».