Кто преемник Путина и что будет с Россией?

Прежде чем начать рассуждать о том, кто наиболее вероятный преемник Путина, пожалуй, стоит задаться более общим вопросом: а есть ли у него вообще преемник? Мнение о том, что Путин не собирается покидать кресло президента до самой смерти, довольно популярно среди некоторых российских и западных исследователей российской власти. Мне трудно с ним согласиться по нескольким причинам.   

Во-первых, Путин как никто другой понимает устройство своего режима, в котором власть поделена между несколькими влиятельными кланами его друзей, сослуживцев по КГБ и спарринг-партнеров по дзюдо. Все 25 лет, что он правит Россией, эти кланы боролись друг с другом за сферы влияния, ресурсы, а главным образом — за близость к самому Путину, который выступал арбитром в их конфликтах. 

Главная уязвимость этой модели управления — ее зависимость от жизни Путина: в случае его смерти или даже существенного ослабления, нарушится баланс сил и начнется неизбежная война всех против всех. Чем старше он становится и чем дольше откладывает вопрос транзита власти, тем выше риск того, что один из кланов попытается перехватить власть, прежде чем это сделает кто-то другой. Думаю, Путин прекрасно это понимает и не хочет повторения мятежа Пригожина.

Во-вторых, сценарий с преемником кажется наиболее вероятным, поскольку это понятная и естественная для Путина процедура передачи власти: он сам через нее прошел в 2000 году и, безусловно, считает этот опыт успешным.    

Наконец, в-третьих, Путину, на мой взгляд, уже самому тесно в президентском кресле. Его пропаганда, церковь, окружение и прочая прислуга внушали ему все эти годы, что он не просто президент, а отец нации с сакральной миссией по спасению России и восстановлению её былого величия. И как личность глубоко нарциссическая он в это охотно поверил: «У Путина три советника — Иван Грозный, Петр Великий и Екатерина Великая», — сказал о нем в начале войны глава МИД Сергей Лавров.

Президент — это работа, а отец нации работать не должен. Он с высоты своего сакрального пьедестала спускает волю ее проводникам и исполнителям на земле. Подготовка к строительству этого пьедестала началась, судя по всему, в 2020 году, когда Путин изменил Конституцию и наделил Госсовет — совещательный орган, не имевший до этого никакой реальной власти, — конституционным статусом и полномочиями определять основные направления внутренней и внешней политики России. «Предположительно, Путин сам собирается занять это место [главы Госсовета] — других причин формировать такой орган нет… Он хочет зависеть от преемника, а не от избирателя», — объяснял русской службе «Би-би-си» политтехнолог и бывший спичрайтер президента Аббас Галямов.   

Кому в таком случае Путин мог бы оставить в наследство президентское кресло? 

Во-первых, это должен быть человек, которому он абсолютно доверяет, тот, кто, получив в свои руки президентские полномочия, не предаст своего благодетеля.  

Во-вторых, наследник должен свято верить в непогрешимость своего кумира и беспрекословно исполнять его волю.    

В-третьих, он не должен принадлежать к старым влиятельным кланам, поскольку это может вызвать смуту.

В-четвертых, у него должны быть значительные заслуги перед Путиным лично и перед Россией (в понимании Путина).

В-пятых, наследник должен соответствовать тому образу страны, который формирует Путин. Судя по тому, что российских детей начинают индоктринировать идеями вождя с самого детского сада, где «герои СВО» рассказывают о том, как во славу отечества уничтожали бандеровцев в Украине, путинская Россия будущего — это пропитанная пропагандой милитаристская диктатура. 

На сегодняшний день в России, на мой взгляд, только один человек соответствует всем этим требованиям — бывший телохранитель Путина Алексей Дюмин. 

На протяжении многих лет Дюмин ни днем, ни ночью не отходил от Путина ни на шаг; охранял его покой в тайге и не давал утонуть в океане; выполнял самые деликатные поручения и был готов пожертвовать собой ради него. Путин доверяет ему безоговорочно.   

Кроме того, у Дюмина есть значительные заслуги перед Путиным. В 2014 году он возглавил Силы специальных операций (ССО), сыгравшие ключевую роль в оккупации Крыма. За эту операцию, а также, видимо, за эвакуацию бывшего президента Украины Виктора Януковича, Дюмин получил звание Героя России. Он же, судя по всему, вел переговоры с Евгением Пригожиным во время военного мятежа и склонил главаря ЧВК «Вагнер» развернуть колонну от Москвы — иными словами спас царя и отечество. 

В мае прошлого года Путин назначил Дюмина секретарем Госсовета: так бывший телохранитель занял одну из самых высоких позиций в иерархии российского режима. 

По словам двух бывших сотрудников ФСБ, с которыми поговорили «Важные истории», многие в спецслужбе считают Дюмина главным кандидатом в преемники. Он не только предан Путину, но и как генерал-полковник намного больше соответствует нынешнему и будущему образу России по сравнению с другими потенциальными кандидатами.

Среди них политологи называли:  

• первого замруководителя администрации президента Сергея Кириенко; 
• председателя Счетной палаты Бориса Ковальчука, сына ближайшего друга Путина Юрия Ковальчука; 
• зампреда правительства Дмитрия Патрушева, сына бывшего секретаря Совбеза Николая Патрушева. 

Однако, на мой взгляд, ни одного из этих кандидатов не стоит рассматривать всерьез на роль наследника. 

Во-первых, каждый из них значительно уступает Дюмину в заслугах перед вождем и в аппаратном весе. Во-вторых, Путин явно разочаровался в некоторых из них и отдалил от себя: например, после мятежа ЧВК «Вагнер» Николай Патрушев был смещен с должности секретаря Совбеза на довольно унизительный для него пост помощника президента по кораблестроению. И, наконец, в-третьих, тот, кто начинает войны, не отдает бразды правления «киндер-сюрпризам» или мажорам. 

Поэтому, на мой взгляд, в скором — по историческим меркам — времени Россию ждет своеобразный дуумвират в лице восседающего на пьедестале собственного величия отца нации и преданно исполняющего его волю молодого «героя-генерала». Вместе они будут готовить страну к новой большой войне. Потому что больше им предложить нечего.