Европа пока так и не выработала единого правового механизма, позволяющего отобрать собственность не только у российского правительства, но даже у людей из ближайшего окружения российского президента. А когда речь идет об их родных и близких, детях, женах и любовницах, да ещё когда европейские юристы и банкиры помогают создавать и обслуживать головоломные схемы владения имуществом — тут власти ЕС оказываются почти бессильны. Это в очередной раз показало международное журналистское расследование, инициированное «Важными историями» и основанное на утечке электронной почты управляющего старых друзей Путина, братьев Аркадия и Бориса Ротенбергов. Еще одна помеха для конфискации активов видных путинцев — европейские ценности: соблюдение прав человека, в том числе права частной собственности. Проще говоря, чтобы забрать имущество у окружения Путина, Европе пришлось бы путинизироваться. А это противно ее природе.
Видные люди
Сложно поверить, что власти Австрии не замечали гражданского мужа дочери Путина — голландца Йоррита Фаассена. Благодаря прессе он много лет известен всему миру. Однако шале в австрийском курортном Кицбюэле, где часто проводила время дочь Путина и ее (теперь уже бывший) муж, не было заморожено. Фаассен особо и не скрывался. По рассказам соседей, дочь Путина и голландец часто отдыхали в Кицбюэле. Мало того, документы дают основания полагать, что дом был куплен благодаря займу, полученному от компании друга детства Путина — Аркадия Ротенберга, который уже почти десять лет под санкциями.
В утечке электронной почты управляющего семьи Ротенбергов это не единственный яркий пример.
Так, гражданская жена Аркадия Ротенберга, Мария Бородунова, стала рублевой миллиардершей благодаря отписанной ей доле в одном из крупнейших московских застройщиков — «РГ-Девелопмент», которого с самого начала существования связывали с тем же Аркадием Ротенбергом. Властям европейских государств трудно было не обратить внимание на превращение Марии, косметолога из Латвии, в очень богатую женщину, способную потратить миллионы долларов. Она и тратила их: например, ей через французскую компанию принадлежала вилла на Лазурном берегу, а через цепочку фирм — огромная квартира в Монако.
Наконец, внезапно владельцами сотен миллионов долларов стали бывший топ-менеджер Ротенбергов Руслан Горюхин и даже бывший охранник путинского друга — Александр Козлов. Первый оказался владельцем длинной цепочки фирм, купивших дворец в центре Мюнхена за 300 млн евро. Последний — собственником яхты Ротенберга и виллы в Испании, неподалеку от Валенсии. Трудно представить, что власти Германии не заметили бывшего наемного работника Ротенберга, превратившегося в крупного инвестора в немецкую недвижимость, а власти Испании — бывшего омоновца, который неожиданно сделался сказочно богат.
Как все это оказалось возможным, что мешало заметить внезапно разбогатевших приближенных санкционного друга Путина и принять меры, с учетом того, что в Европе давно стараются отслеживать происхождение денег россиян и людей, связанных с российскими активами? Краткий ответ такой: даже если заметишь — не докажешь, а если и докажешь — не отберешь, ведь у родных и близких друзей Путина тоже есть права.
Заметишь — не докажешь
Спасать от санкций имущество друзей Путина помогали международные юридические конторы. А европейские банкиры в некоторых случаях продолжали оказывать услуги приятелям российского президента и их приближенным, хотя прекрасно видели связи. Ведь на всем этом можно было хорошо заработать.
Когда Ротенбергов прижали санкциями, международная юридическая контора ILS Legal Services SA из Панамы посоветовала их управляющим просто заменить настоящих бенефициаров (самих Ротенбергов) подставными, которые будут иметь секретные трастовые договоры, определяющие, в чьих интересах они держат имущество.
Лондонский «фэмили» офис, обслуживающий несколько богатых семейных групп, LJ Partnership, пришел на подмогу, когда счета Бориса Ротенберга и его супруги Карины оказались заблокированы в Societe Generale (Монако). Примерно за 100 тыс. долларов и бонус в 70 тыс., если всё пройдет гладко, компания взялась оказать услуги по разблокировке счетов и поиску другого банка. Очень скоро был найден Banque Havilland S.A со штаб-квартирой в Люксембурге, владельцы которого согласились обсудить детали.
В итоге получилась глубоко эшелонированная линия обороны от санкций, когда владение ценными активами скрыто за сетью офшорных компаний из самых непрозрачных юрисдикций, а в финале собственниками названы люди, которые пересекались с Ротенбергами, но никогда не владели крупными бизнесами.
На всякий случай даже в самой России связи Ротенбергов и их приближенных с некоторыми активами замаскировали так, чтобы в публичном поле об этом не было никакой информации: их доли владения упаковали в закрытые паевые инвестиционные фонды, которые не раскрывают информацию о бенефициарах.
Такая линия обороны от санкций дала результаты. Даже после военного вторжения в Украину, когда Россия была почти полностью отрезана от Европы, все еще находятся европейские активы, которые могут принадлежать Ротенбергам. Но доказать это крайне сложно. Формально всем владеют их менеджеры, управляющие, жены, любовницы и даже охранник. А отследить происхождение денег у этих людей можно только внутри России. Для любого европейского официального расследования это тупик.
Докажешь — не отберешь
Блокировка, заморозка и арест активов не означают их конфискацию. Изъятие имущества у санкционных лиц — настолько сложный вопрос, что даже у инициатора санкций, США, долгое время не было подходящего решения. И, например, особняки Бориса Ротенберга в штате Джорджия бесхозно ветшали годы после того, как он оказался под санкциями. Только в конце 2022 года американский сенат принял поправку, теоретически позволяющую конфисковать такого рода собственность. Конфискацию обсуждали много месяцев и критиковали, как нарушающую базовые американские принципы. Против выступал Американский союз защиты гражданских свобод, его аргументы были примерно такими: если Запад просто отберет активы, чем он лучше путинского режима? Если Америка будет действовать как Путин, его режим одержит идеологическую победу — смотрите, американцы такие же, как мы, и даже хуже, потому что лицемерят.
У остального Запада нет общей позиции по поводу изъятия имущества у санкционных лиц. В Канаде система уже работает, заблокированные активы россиян решили конфисковать и продать. Но объемы подобного добра там намного меньше, чем в Европе, — всего чуть больше 300 млн долларов по сравнению с 20 с лишним миллиардами евро. В Европе конфискация активов российского государства признана невозможной. Максимум, на что решились было европейцы, — это отправлять доход от заблокированных российских активов в пользу Украины. Но, как выяснилось, это может подорвать курс евро, о чем предупредил европейский Центробанк.
Национализация некоторых государственных российских активов, впрочем, состоялась в Германии и Польше: смогли же они взять под госконтроль оставшиеся без газа европейские структуры «Газпрома» (в частности, «Газпром Германию»). Но в том случае все было сложнее: в «Газпром Германию» немецким властям пришлось вложить миллиарды евро после того, как Россия отрезала компанию от газовых поставок. Национализация произошла в силу того, что банкротство организации принесло бы огромные проблемы для газоснабжения всей Германии, то есть была, скорее, вынужденной мерой. Там, где такая вынужденность отсутствует, европейские власти вряд ли будут действовать так же экстренно.
Что делать с уже заблокированными активами частных лиц, в Европе не понимают. Так, в столице Финляндии простаивает огромная спортивная арена, которая принадлежит друзьям Путина — Тимченко и Ротенбергам. После того как они оказались под санкциями, использовать или выкупить арену оказалось невозможно. А конфисковать — непонятно как. В итоге ее взяло под контроль финское управление по взысканию долгов. Ожидается, что после того, как найдутся желающие купить арену и пройдет сделка, деньги поступят на счета, использовать которые ни Ротенберги, ни Тимченко все равно не смогут до снятия санкционных ограничений (если это когда-то произойдет). Решение изящное и не требует конфискации здесь и сейчас. Деньги — это не огромный спортивный объект, их сколь угодно долгая заморозка не будет иметь негативных последствий для финской столицы. Вопрос лишь в том, согласятся ли на продажу сами Тимченко и Ротенберги. В конце прошлого года они остановили этот процесс, поскольку средства от продажи могли не остаться замороженными на их счетах, а пойти на помощь Украине.
Для изъятия имущества у человека в Европе нужно веское основание, доказательство вины, нарушения, за которое этот человек должен понести ответственность в виде конфискации собственности. То есть нужны уголовное (или гражданское) дело и суд, в рамках которого человек будет иметь возможность отстоять свое право. Европейские чиновники идут по такому пути. С ним связано одобренное Еврокомиссией введение уголовной ответственности за уклонение от санкций. А к этой уголовной ответственности планируется привязать конфискацию имущества.
Уголовные дела о незаконном обогащении, получении активов в результате коррупционных или прочих ненадлежащих действий для этого не очень подходят, поскольку опять же подразумевают необходимость расследования в России, непосредственно у источника благосостояния санкционных лиц. Тогда как уклонение от санкций можно расследовать, например, на Кипре, изучая сети кипрских и офшорных компаний, которые использовали россияне, спасая свое имущество. Ведь кипрские юридические конторы нередко продолжали оказывать им услуги, помогали запутывать следы, выступали номинальными держателями активов, заключая с политически значимыми россиянами трастовые договоры. Проводить здесь следствие реальнее, чем в России.
Недавно произошел эксцесс, показывающий, что разные страны ЕС могут по-своему подходить к аресту и конфискации имущества в рамках антироссийских санкций. Парадокс в том, что государственные активы и собственность друзей Путина конфисковать нельзя. Не всегда получается арестовать эту собственность или даже обнаружить. А обычные граждане, которые въехали в Европу на легковых автомобилях с российскими номерами, столкнулись с тем, что эти автомобили начали арестовывать в Германии за нарушение санкционного режима с дальнейшей возможностью их конфискации.
Даже у путинцев есть права
Должны ли жены, любовницы, дети, внуки и прочие родные и близкие приближенных Путина страдать на Западе из-за действий своих статусных покровителей? Европа не руководствуется сталинским принципом, что сын отвечает за отца, а жена — за мужа. Казалось бы, решение очевидно: откажитесь от активов, полученных за счет близости к российскому президенту, и живите в Европе дальше. Но проблема в том, как доказать, что тот или иной актив получен именно благодаря близости к политически значимой российской фигуре (активы нередко получены много лет назад, до каких-либо ограничений).
Вековые принципы верховенства закона и почтение к частной собственности не позволяют европейцам просто так отбирать имущество. Для этого нужны веские основания, которые могут быть представлены в суде. А для получения таких доказательств часто необходимо вести расследование в России, что по понятным причинам невозможно.
Для восстановления справедливости — отъема денег, вилл, яхт и прочего добра, обретенного в силу близости к путинскому режиму, — Европа не готова путинизироваться сама и действовать так, как обычно действуют российские власти, когда им не нравится тот или иной предприниматель (или наоборот — очень нравится его бизнес). Таким образом, окружение Путина, который ни в грош не ставит права человека и право частной собственности, фактически эксплуатирует эти самые права если не в свою пользу, то в пользу своих родных и близких.