Первая зерновая война

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш заявил, что вторжение России в Украину и блокада черноморских портов угрожают миру нехваткой продовольствия, которая может длиться годами. А одно из ведущих мировых деловых изданий The Economist вышло с пугающей обложкой — на ней изображены колосья пшеницы с черепами вместо зерен, а заголовок гласит: «Грядущая продовольственная катастрофа. Война ведет мир к массовому голоду».

Насколько обоснованны эти опасения, рассказывает эксперт по продовольственному рынку Андрей Дмитриевский (эксперт выступает под псевдонимом, потому что «Важные истории» признаны в России «нежелательной организацией»).

Голод был и раньше, но из-за войны голодающих будет больше 

Голод был до войны и никуда не делся. В последние пять лет количество голодающих в мире росло. Основная причина — это рост цен на продовольствие. Всего, по оценкам ООН, в 2021 году в мире голодали 193 миллиона человек. По оценкам международных организаций при ООН (FAO и WFP), из-за войны в Украине прирост голодающих в текущем году составит от 20 до 50 миллионов человек. 

Мы полагали, что цены достигли пика и не будут больше расти, были хорошие виды на новый мировой урожай. Но 24 февраля началась война, и мы увидели новый скачок цен. Мировые цены на зерно уже выросли более чем на 50 % с начала года. И это, конечно, сейчас самая важная история — то, что идет война, что Украина не может отгружать зерно из своих заблокированных портов. Основные украинские порты и маслоналивные терминалы — Одесса и Николаев, юго-запад страны. А Украина — один из основных поставщиков пшеницы и кукурузы и крупнейший поставщик масла на мировой рынок. 

Сейчас поставки из Украины идут, но почти целиком по суше — это очень скромный объем. В лучшем случае они могут сейчас вывозить от миллиона до полутора миллионов тонн зерна в месяц, а в мирное время могли шесть-семь миллионов. При этом в прошлом году в Украине собран рекордный урожай. Запасы есть, но вывозить их из-за войны нельзя. 

Война — очень важная, но не единственная причина роста цен на продовольствие. Заметно ухудшились погодные условия. Не повезло Южной Америке: засуха ударила сначала по аргентинскому, потом по бразильскому урожаю. Беспрецедентно тяжелая ситуация с озимой пшеницей в США. Там такого плохого состояния не было никогда за всю историю наблюдений. Плюс в последний месяц ухудшились перспективы нового урожая в Европе, в первую очередь во Франции — производителе и экспортере пшеницы номер один в Евросоюзе. Там тоже не хватает влаги, и прогноз пока очень плохой. 

Запад обвиняет Россию в «зерновой войне», но она пока не началась 

Европейские политики сейчас много говорят о том, что Кремль развязал «зерновую войну»: во-первых, заблокировал украинские порты, во-вторых, может ограничить экспорт российской пшеницы на мировой рынок. Но дело в том, что Кремль пока эту войну не развязал. 

Украинские порты заблокированы, но не думаю, что это было самоцелью. Идет война, это ее последствия. Сейчас сложно ожидать, что порты будут разблокированы. Война становится затяжной, войной на выживание. Для Украины сельское хозяйство — очень важная составляющая экономики, примерно 10 % от ВВП.

Чтобы действительно затеять глобальную продовольственную мировую войну, Кремлю надо будет ограничить российский экспорт. Вот это, по-моему, совершенно ядерный сценарий. Россия — крупнейший поставщик пшеницы на мировой рынок. Мировой объем торговли пшеницей — 200 миллионов тонн, на Россию из них приходится 40 миллионов. Если эта одна пятая часть выпадет из мирового баланса, рост цен будет не вполовину, а в разы по всему миру. И тот голод, который есть сейчас, покажется просто легкой разминкой. 

Если Россия ограничит экспорт зерна, это не ударит напрямую по западным странам, потому что они мало покупают российское зерно. В основном удар придется по бедным странам. И чем беднее страна, тем сильнее для нее будут последствия роста цен. В США в среднем домохозяйства тратят 10 % дохода на продовольствие, в Европе — 10–15 %. В тех странах, где расходы на еду составляют 60–70 % дохода, рост цен на продукты — это вопрос физического выживания.

Сейчас регионы, где стабильно недоедают, — это прежде всего Африка южнее Сахары: Центральноафриканская Республика, Конго, Эфиопия, Судан. В Азии — Йемен, Афганистан. Ситуация очень много где будет тяжелая, если Россия действительно развяжет «зерновую войну». Не знаю, сколько миллионов беженцев будут пытаться прорваться в более сытые страны с Ближнего и Среднего Востока, из Африки. Это вообще что-то беспрецедентное, такого в мире никогда не было.

От высоких цен выигрывает российский бюджет, но не российские фермеры 

Россия в последние годы активно вводила разные ограничения на экспорт. Их два вида: это квота (нельзя вывезти больше установленного количества) и очень жесткая экспортная пошлина. Эти все ограничения остаются в силе. И российский бюджет — бенефициар сегодняшних высоких цен на зерно, потому что чем выше цены на зерно на мировом рынке, тем больше пошлин агропроизводители платят в бюджет. 

Пошлины, по словам чиновников, вводились для борьбы с продовольственной инфляцией — ростом цен на продукты. Но эти меры не были эффективны. Дело в том, что рост оптовых цен на зерно и масличные слабо влияет на продовольственную инфляцию. Основные факторы, определяющие динамику розничных цен — тех, что потребитель видит на полке в магазине, — совершенно другие. Это общая инфляция в стране, это логистика, это аренда, это заработные платы, это курс рубля. Все эти факторы намного важнее в целом для продовольственной инфляции, чем то, сколько стоит пшеница. 

Россия, к сожалению, несколько лет назад пошла по пути, который мы называем «аргентинским». Из заметных экспортеров продовольствия в мире Аргентина единственная, где есть постоянные жесткие ограничения от государства. Там это делается из фискальных соображений: за счет пошлин пополняется бюджет. И тоже под лозунгом того, что мы должны защитить внутреннего потребителя (от роста цен). Причем в России ограничения на экспорт действуют несколько лет, а в Аргентине — несколько десятилетий. Результат этих ограничений следующий — продовольственная инфляция в Аргентине составляет примерно 50 % в год.

Ограничение экспорта — огромный удар по российскому сельскому хозяйству, по российскому фермеру. Сейчас фермеры из-за этих ограничений недополучают примерно 30 % выручки. Не прибыли, а выручки! Огромный процент, такого в мире нет ни у кого. 

Рост российского сельского хозяйства был основан на кооперации с остальным миром: Россия экспортировала продукцию, а закупала оборудование и технологии. Все эти успехи, что Россия стала экспортером пшеницы номер один в мире, — это не благодаря господдержке, а благодаря тому, что был нормальный доступ к мировому рынку. Сейчас такого доступа нет. То есть вывозить зерно будут, но при этом зарабатывать будут намного меньше.

При этом себестоимость продовольствия растет во всем мире. Но американские и европейские фермеры могут компенсировать издержки, продавая свое зерно или сою по высокой цене. А российский фермер сталкивается с тем, что у него рост рублевой себестоимости год к году — 20–30 %, а цены, по которым он может продавать свою продукцию, искусственно занижены. И в России цены на зерно идут вниз. То есть себестоимость зерна выросла, а цена, по которой его можно продать на рынке, снизилась. Это означает, что через несколько лет рост в российском растениеводстве будет нулевым, а еще вероятнее, будет падение. 

Российским фермерам нужен весь мир — как покупатель и как поставщик

Сейчас мы в России ждем рекордный урожай зерновых, пшеницы. Но связано это исключительно с прекрасной погодой. Посевные площади уже начали сокращаться. По посеву озимых — то, что сеялось в России прошлой осенью, — было приличное сокращение, на 5 %, примерно на миллион гектаров. И оно в ближайшие годы продолжится. Просто погода настолько хороша, что в этом году она полностью этот фактор компенсировала. Это последствие госполитики номер один. 

Последствие номер два — нас ждет архаизация производства, снижение интенсивности. Фермеры будут стараться экономить, меньше вносить удобрений, не обновлять технику, использовать меньше средств защиты растений, что будет вести к снижению урожайности и росту рисков неурожая в случае неблагоприятной погоды. Если вы начинаете сокращать здесь и здесь, то — бац! — у вас плохая погода, и на пустом месте может быть серьезный неурожай.

Важно, сколько продлится война и как будут себя вести основные поставщики материально-технических ресурсов. В основном это глобальные международные компании, они частично приостановили работу в России. И если 2022 год мы пройдем нормально, потому что все средства защиты растений, семена и так далее завезены сильно загодя, то с 2023 годом есть вопросы. Непонятно, будут ли зарубежные компании поставлять материально-технические ресурсы. 

А успехи России основаны в первую очередь на кооперации с миром. И кооперации не только в том, что мы можем продавать зерно и масличные. А в том, что мы можем импортировать спокойно то, что нужно российскому сельскому хозяйству. Это семена, средства защиты растений, удобрения, техника, кормовые добавки для животноводства, родительское стадо, которое нужно для поддержания воспроизводства. Конечно, ни о каких аграрных успехах, будучи Северной Кореей, можно не мечтать, потому что для успехов нам нужен остальной мир — и как покупатель, и как поставщик. 

Что будет дальше с ценами на продовольствие

Хороший сценарий — в ближайшие месяцы будет перемирие, откроются поставки из Одессы и Николаева. Тогда мы увидим падение цен. Если будет стабилизация, Украина сможет убрать урожай, сможет посеять. 

Плохой сценарий — война затягивается минимум до 2023 года, наносится урон терминалам в Одессе и Николаеве. Непонятно, как убирать украинский урожай. Непонятно, кто его будет убирать, как он будет продаваться. Тогда мы увидим приличный рост цен с текущих рекордных уровней. 

И третий сценарий, самый драматический, — военные действия продолжаются , Украина ничего не экспортирует, плюс Россия вводит ограничения на экспорт. Не обязательно жесткие, достаточно просто попугать рынок. Вот тогда это будет настоящая зерновая война.