Почти каждый четвертый

Через два месяца после начала войны, 24 апреля 2022 года, над плацем Донецкого высшего общевойскового командного училища (ДонВОКУ) звучали торжественные марши. Досрочно выпускались 49 курсантов.

«В это тяжелое военное время [они] не смогли остаться в стороне, изъявили желание досрочно сдать выпускные экзамены и отправиться на защиту родины от украинских оккупантов», — объяснял автор репортажа, выпущенного пресс-службой Народной милиции ДНР (так называются местные вооруженные силы). Тогдашний начальник училища генерал Михаил Тихонов уверял: «Они готовы полностью. Идут служить родине, отдавать свой долг». 

Всего через пару недель бывшие курсанты будут атаковать украинские позиции в Луганской и Донецкой областях. Еще 25 новоиспеченных лейтенантов выпустились из училища вовремя — 1 июля. И после выпускного также отправились на фронт. 

Выпуск 2022 года — третий в новейшей истории училища. ДонВОКУ было создано еще во времена СССР в 1967 году, закрыто в 1995-м, а в 2015 году его заново открыл тогдашний глава «Донецкой народной республики» (ДНР) Александр Захарченко. Это единственное высшее военное учебное заведение в Донбассе. 

К ноябрю 2024-го погибли 17 курсантов этого первого военного выпуска — получается, почти каждый четвертый. Всего известно о гибели 29 выпускников училища. С 2020 по 2024 год из него выпустились 294 офицера — то есть погиб уже каждый десятый из них. 

Призывники с территорий «ДНР» и «ЛНР» с начала войны были в более уязвимом положении, чем российские солдаты, говорит военный эксперт Павел Лузин: «Российское командование с самого начала воспринимало донецких и луганских как второй сорт, который в расход пускали раньше и без сожаления».

Принудительная мобилизация в Донбассе началась еще за неделю до полномасштабного вторжения. Всем мужчинам с 18 до 55 лет запретили покидать самопровозглашенные республики, по всему Донбассу прокатились массовые задержания, а предприятия обязали мобилизовать половину своих работников призывного возраста. Оснащение военных было плохим, а мобилизованных бросали в горячие точки без подготовки. 

«Их распределили еще до диплома»

Игорь Бурянский решил пойти воевать еще в школе. В 2014 году, когда на востоке Украины началась война, его семья жила в городе Снежном Донецкой области. Бурянский заканчивал девятый класс. Снежное был под контролем сепаратистов, там шли ожесточенные бои, город обстреливали.

«У нас то завод обстреляли, то дом подорвали. Военные приезжали, отстреливались и уезжали, а мы оставались ждать ”ответку”», — вспоминает его мать Светлана в разговоре с «Важными историями». 

В 2017-м, когда ему исполнилось 18 лет, Игорь решил стать добровольцем. «Я пыталась его отговорить. Тогда он где-то узнал про ДонВОКУ и сказал: “Не пускаешь воевать — пойду учиться в военное училище”. На это я дала согласие», — говорит Светлана.

Почти все курсанты выпуска 2022 года родились в Донбассе в 1999–2000 годах. «Их распределили в части еще до диплома, — рассказывает сотрудник ДонВОКУ. — И сразу после выпуска — на фронт».

На полигоне курсантов обучали неделю. Согласно некрологам, после выпуска лейтенантов распределяли в самые разные подразделения — от пехоты до танковых войск, в том числе командирами взводов. Более половины убитых офицеров скончались в первый же год войны в штурмах в Луганской и Донецкой областях. 

Одним из первых — уже 17 мая, через три недели после выпуска, — попав в засаду под Рубежным, погиб выпускник Алексей Зятьков. Еще через неделю, 25 мая, там же пулей убило и Игоря Бурянского, посмертно его наградили орденом «Службою и храбростью» II степени.

Данил Абашидзе — еще один досрочный выпускник 2022 года. Он родился и вырос в селе Зайцево Донецкой области. В 2014 году прямо через него прошла линия соприкосновения, и так и зафиксировалась на восемь лет. До сих пор линия фронта проходит всего в паре километров от села.

Почти сразу после начала боевых действий снаряд разрушил школу, куда ходил Данил, и его перевели в соседний поселок. По словам его матери Марины, тогда молодые люди поддерживали боевые действия против Украины: «Ребята многие уходили у нас в ополчение, как оно тогда называлось».

О ДонВОКУ Данил узнал от офицеров училища, которые приходили в школу, и решил поступать. Мать была против, но классная руководительница переубедила ее: «Не отговаривайте, не будьте против, это его выбор, его решение. Раз они так настроились, пусть идут. Это высшее образование, он выйдет офицером». 

На третьем курсе уже сам курсант начал сомневаться в своем выборе. Да и престиж военных в Донбассе к тому моменту заметно упал. «Люди устали [от войны]. Когда они видели человека в военной форме, негативно реагировали. Потому что уже типа всё, задолбали, всё это уже надоело», — вспоминает Марина. 

Однако она отговорила сына бросать училище. «А что ты будешь дальше делать? — говорила она Данилу. — Посмотри у нас обстановка какая. Предприятия закрыты, работы нет. Куда идти? Ну, как-то так отучился». 

После февраля 2022 года Абашидзе стал рваться на фронт. У матери это вызывало тревогу. «Я говорила: “Сынок, там вроде начинают договариваться, скоро все будет хорошо”. А он, знаете, такое впечатление, что переживал: “Я не успею выпуститься, я не успею”. Все-таки у них вот это было, у ребят — идти воевать», — говорит она. 

Данил был рад, что успел окончить училище. «Потому что я бы в любом случае оказался на этой войне. Пошел бы по мобилизации или добровольцем», — передает Марина его слова.

В начале октября 2023 года Россия начала наступление на Авдеевку. 29 октября был подстрелен танк Абашидзе. «Водитель-механик успел выскочить, а их люки заклинило. И они там и остались. Как нам потом комбат говорил, 17 часов машина горела, а потом еще детонация боеприпасов была, и не осталось ничего», — вспоминает мать. 

Абашидзе долго отказывались признавать погибшим — это удалось сделать только в этом году через суд. Урну с прахом Абашидзе («пепел из машины», как говорит его мать) похоронили 29 октября 2024-го, спустя год после гибели. 

«У нас сейчас в регионе, наверное, в кого вот так вот пальцем ни ткни, все соприкоснулись напрямую с какими-то потерями. Если никто не погиб, то обязательно есть раненые, — рассказывает Марина. — Это уже настолько здесь обыденно, настолько народ к этому привык. И от этого просто страшно и жутко, и волосы дыбом становятся».

«Трехсотые — практически все»

«Сколько среди выпускников "трехсотых" [раненых], даже не отвечу — практически все. Контузии, ранения», — рассказал «Важным историям» сотрудник ДонВОКУ. 

Некоторые из выпускников, получив ранения, постарались избежать возвращения в армию, рассказывал выпускник 2022 года Александр Новиков в программе «Соловьев Live»: кто-то уволился, кто-то перевелся в тыл, «кто-то в СОЧ ушел» (СОЧ — самовольное оставление части. — Прим. ред.). «Конечно, это после ранений, это все оправдано, но во многом люди разочаровались. Хотя оно все так и должно было быть. Не понимаю, в чем разочаровываться. Как будто они не знали, что будут потери, что будут ранения», — рассказывал он. Сам Новиков лишился на войне ноги и теперь работает в штабе.

Сергей Соловьев — еще один выпускник ДонВОКУ 2022 года. Он местный, вырос в Пролетарском районе Донецка. С детства увлекался рукопашным боем, и вообще его «тянуло ко всему военному», рассказывает он. В апреле, в день выпуска из училища он сделал предложение своей девушке. А уже в мае участвовал в штурмах под Авдеевкой, во второй же боевой выход попал под обстрел и был тяжело контужен. 

«Артиллерия все работает, работает. А мы сидим в окопах. Очень жестко засыпало, — рассказывает Соловьев. — И прилетает [снаряд]. Секунд на десять я отключился. Потом пришел в себя, вижу, ноги-руки на месте, но не могу ими пошевелить ни черта. У меня ноги начали дергаться, а руки просто вот так на груди перекрестились». 

Соловьеву удалось встать и добежать до дальних блиндажей. «Снайперы, один “двухсотый”, один “трехсотый”. ПТУР — два “двухсотых”. Расчет АГС — все трое “двухсотые”», — перечисляет он. Почти половина состава взвода тогда погибли, «очень многие» были ранены. 

Две недели Соловьев провел в госпитале, его выписали и снова отправили на передовую.

В конце года под Лисичанском он снова получил контузию. Когда его взвод прибыл на позицию, там уже лежало много погибших и раненых, вспоминает Соловьев. Прибывшие военные стали окапываться в подмерзшей земле, но начался артобстрел. На поле боя, говорит Соловьев, творился хаос. Было много раненых, «мотолыгу», которая должна была эвакуировать солдат, подбили на подъезде, БМП тоже. Солдаты пробовали выносить друг друга на носилках, но падали на землю с ранениями. 

Соловьев во время обстрела потерял сознание, очнулся уже в тылу — его эвакуировали. Отправили в госпиталь, после чего комиссовали. 

Сейчас он проводит много времени дома: «Контузия как-то повлияла на голову, так сказать. Сейчас на меня жалуются мать и жена: бывает, где-то не так разговариваю или еще что-нибудь». 

Если бы не травмы, Соловьев бы вернулся на фронт. «Я сейчас комиссован и частенько езжу в Ростов. И там люди живут своей жизнью. Понимаете? Ночью можно выйти [на улицу] в час ночи. То есть жизнь идет, все хорошо, — объясняет он, почему хочет вернуться на войну. — А у меня детство забрали, в 2014 году мне было 14 лет. То есть не было вот этого подросткового периода. То в подвале сидишь, то готовишься сидеть в подвале. [Хочется,] чтобы оно закончилось, и всё».

Все ради наступления

С 2022 года погибли примерно пять тысяч российских офицеров, говорит военный эксперт Павел Лузин: «Российские войска гибнут целыми взводами и ротами, с ними гибнут и офицеры». Потери среди офицеров, на которые ссылается Лузин, считает чешский OSINT-проект Killed in Ukraine.

Потери среди офицеров «значительны», сказала «Важным историям» аналитик американского Института изучения войны (ISW) Катерина Степаненко. По ее словам, обычная практика российских Вооруженных сил в Украине — задействовать офицеров и других военных специалистов в штурмах: все для того, чтобы поддерживать высокий темп наступления. Такие потери среди офицеров приводят к росту жертв и среди простых солдат, говорит Степаненко: «Офицеры в российской армии — одни из немногих военных, кого учат взаимодействовать с другими родами войск, например с артиллерией».

С точки зрения управления военными ресурсами такие потери нельзя назвать нормальными, говорит военный эксперт Ян Матвеев. На подготовку командиров государство тратит до пяти лет, а многие из них погибают в первые же недели после того, как оказываются на фронте. Однако, согласен Матвеев, с точки зрения того, как воевала в последние три года российская армия, это обычная ситуация. 

Для России приоритет — захват территории зачастую любой ценой, говорит он: «А штурмовые группы не требуют наличия офицеров. Если он есть — идут с ним. Нет — идут без него».