В последние дни Одесса снова оказывается под постоянными российскими обстрелами. Одесская область — одна из самых пострадавших с точки зрения разрушения исторических зданий. Несмотря на войну, здесь продолжают работать проекты, которые пытаются сохранять историческое наследие центра города. Один из таких — «1000 дверей Одессы», который восстанавливает старинные двери.
Александр Левицкий, сооснователь и управляющий проектом, рассказал «Важным историям», зачем заниматься восстановлением исторических дверей под обстрелами.
«Через месяц началась война»
История нашего проекта началась в 2018 году. Жена моего товарища, Юля, она архитектор, была около здания, где велась стройка, и заметила на полу в горе мусора красивую старую дверь, которую собирались выкинуть. Эта дверь была в таком же состоянии, как и многие другие в городе: несколько слоев краски, бесконечные вырезки под замки. Это след Советского Союза на историческом наследии Одессы: вместо того, чтобы двери маслом покрыть и тряпочкой протереть, на них наносили все новые и новые слои краски.
Юля сказала об этой двери своему мужу Косте Емельянову (он урбанист), предложила ее спасти. Костя нашел реставраторов, помещение — и привел дверь в порядок. Я в это время делал проект «Архитектура Одессы» (мы с коллегой Дмитрием с 2008-го фотографируем и каталогизируем исторические дома в городе). Я не участвовал в процессе реставрации, но помогал найти на это все деньги. Когда Костя выложил историю в соцсетях, о проекте начали писать в СМИ. В 2019 году у нас уже появилась своя мастерская.
Мы начали с долгого процесса исследований, пытались понять, проанализировать, каким должен быть проект, что именно мы будем делать и как. Много думали про деньги — на восстановление одной двери уходит около 4–7 тысяч евро и несколько месяцев работы (в зависимости от сложности повреждений), потому что мы стараемся все делать вручную, чтобы привести дверь в изначальный вид. Например, если на двери было две одинаковые детали, но сохранилась в нормальном состоянии только одна, мы делаем с нее максимально точную копию. Все слои краски мы счищаем и покрываем сверху маслом. Все вырезы от замков заделываем, монтируем огромное количество реставрационных вставок, восстанавливаем остекление и витражи, а внизу двери монтируем латунные пластины — они защищают двери, так нижняя часть практически не изнашивается.
11 января 2022 года мы получили грант от Европейского союза на реализацию проекта: 440 тысяч евро. Через месяц после этого началась война и финансовый кризис, все материалы начали стоить в два раза дороже, это сильно усложнило нам жизнь.
В команде сейчас 12 человек. Костя отошел от дел, а я стал руководить всем проектом и еще периодически помогаю снимать слои краски с дверей.
«Я никому не дам отнять у меня то, что я люблю»
Когда началась война, мы с командой думали, что делать дальше. В какой-то момент я шел по городу и поймал себя на мысли, что не могу пройти мимо какого-то дома в историческом центре, зная, что я закрыл глаза и бросил все это. Как можно бросить город, который воспитал во мне любовь к архитектурному искусству? Я понял, что мне перед самим собой будет стыдно. И так как вся наша команда тоже решила остаться в Одессе, мы продолжили работу.
Раньше мы двери забирали в мастерскую, а дверными коробками занимались на месте. Мы пытались так делать и в первые дни войны. Когда была ракетная угроза, прятались в подъездах (стены у старых домов толстые). Со временем начали делать иначе: теперь мы демонтируем дверные коробки и реставрируем их в мастерской. Когда россияне начали бить по свету [энергоинфраструктуре] и работа осложнилась даже в мастерской, жители дома, чью дверь мы тогда реставрировали, подарили нам генератор. Второй мы уже купили сами.
Ручной труд очень помогает сосредоточиться и переключиться. Ты уходишь с головой в процесс и не думаешь, попадет ли сейчас в тебя ракета или дрон. Ты просто делаешь свою работу. Когда ты живешь в украинском городе, который Россия хочет захватить, очень важно не бросать рутину и то, что тебе важно. Кроме того, что это важная миссия для города, мне это просто нравится делать, я получаю огромное удовольствие и от процесса, и от результата.
Я никому не дам отнять у меня то, что я люблю. Да, сейчас стало сложнее: из-за постоянно растущего дефицита цены подлетели, деньги искать стало сложнее, над головой ракеты, многие близкие разъехались, кто-то погиб на фронте. Зато здесь у меня моя мама и моя команда — это моя маленькая семья, которая помогает продолжать любимое дело.
После начала войны из сотен заявок на реставрацию осталось пара десятков — мы не начинаем работу, если хотя бы один процент жильцов против. У нас все еще много работы, мы делаем несколько дверей параллельно, чтобы переключаться. До войны мы успели восстановить только четыре двери. За почти два года войны мы сделали уже 16 дверей, несколько еще в работе.
«Восстановить всё, что изуродовали, и показать, какие мы сильные»
Наша аудитория [в соцсетях] разделились на две группы. Одни поддерживают нашу работу, другие считают, что реставрацией надо заниматься после войны. Я спрашиваю у таких людей: «А зачем тогда в магазин за хлебом ходить, если в тебя ракета в любой момент может прилететь?» Жизнь продолжается, мы не должны замирать и ждать.
Сейчас для нас самым главным является реставрация Одессы. Эти «соседушки» разрушают нашу страну, наше историческое наследие, а мы в противовес восстанавливаем двери. Казалось бы, это противоречит всем смыслам — что-то восстанавливать, когда идет война. Но если мы сейчас остановимся, то потом уже сохранять будет нечего. Мы не ответственны за то, что на нас летит ракета, но мы ответственны за наш город.
Мы не дураки и понимаем, что в дом, куда мы только что поставили отреставрированную дверь, может прилететь ракета. Просто нас это не останавливает: если это произойдет, значит, мы снова ее восстановим. Мы к этому готовы. Мы купили 3D-сканер и каждую дверь после реставрации сканируем целиком. По этим моделям можно будет сделать точно такую же дверь, даже если она будет уничтожена полностью. Плюс такая дверь будет сильно дешевле стоить, чем ручная работа. Если пострадает дверь, с которой мы еще не работали, то у проекта «Архитектура Одессы» есть огромный архив детализированных фотографий всех зданий в центре города.
Летом [2023 года] было много обстрелов по центру Одессы, пострадало много исторических домов. 23 июля мне позвонили в пять утра и сказали, что прилетело на территорию Дома ученых, там была наша мастерская. Для меня это не просто дом, где мы работали, — это часть моего детства. Меня родители отдали сюда на курсы английского, все наши утренники проходили там. Мы там не только учились, но и носились повсюду, в прятки играли. По ощущениям, этот дом такой же родной для меня, как и тот, в котором я вырос.
Я был просто в шоке, когда увидел, что все вокруг в осколках, витражей нет, обломки повсюду. У меня случилась истерика. Наша мастерская на территории усадьбы тоже пострадала, но это было настолько неважно по сравнению с тем, что произошло в городе, мы вообще не думали об этом. Мы сразу же начали собирать по кварталу фрагменты Дома ученых, чтобы однажды все полностью восстановить. Потом пошли с другом по улицам, чтобы оценить, насколько пострадал город.
Потом мы чуть-чуть пришли в себя и начали заниматься мастерской. У нас побило практически все окна и пострадали некоторые двери, которые были в процессе реставрации, но серьезных повреждений не было. Одесситы помогли нам донатами, и мы за несколько дней привели все в порядок. Меня одолевала безумная злость и хотелось только одного — восстановить всё, что они изуродовали в городе, и показать этим, даже не знаю как их назвать, какие мы сильные.
«Эта красота — часть нашей идентичности»
Одесса с детства учила меня видеть красоту. Я родился и вырос в центре, знаю все эти скрипы старого паркетного пола и дверей, как свет через витражи проходит, как весной среди старинных особняков цветут деревья. Я каждый день видел всю эту архитектуру и росписи. Очень важная, на самом деле, часть жизни — чувствовать, что тебе красиво. Я не могу лишить себя и других одесситов этой красоты, она — часть нашей идентичности.
Вся эта история [с реставрацией дверей] — про наслаждение прекрасным. Я хочу всем показать и рассказать про эту красоту, поэтому еще до войны мы начали водить экскурсии по городу. У нас есть 70 уникальных маршрутов. Мы показываем не только фасады, но и подъезды, дворики — город изнутри. Иногда жильцы выходят и зовут посмотреть их интерьеры квартир, где сохранились старинные печи и лепнина.
С началом [полномасштабной] войны экскурсии прекратились. Спустя примерно год люди снова начали приходить на прогулки. Мы изменили часть маршрутов и не ходим туда, где живут очень беспокойные из-за войны люди, мы уважаем их чувства.
За войну люди стали, по моим ощущениям, больше ценить красоту города. Сейчас у нас такой спрос, что мы каждые выходные водим прогулки. Мы привыкли к войне, это правда, тревоги регулярно случаются во время экскурсий, но далеко не все идут в убежища.
Одесса сейчас — не самый прекрасный город на земле, но она может им стать, если у нас будет много таких проектов [по сохранению исторического наследия]: кто-то бы окнами занимался, кто-то лепниной. Город в целом в достаточно плачевном состоянии, и дело тут не только в войне. Смотришь на дом — одна пятая фасада закрыта рекламным щитом, лепнина в плохом состоянии, везде трещины, провода, кондиционеры, обветшавшие фасады. В некотором смысле, война дала нам шанс [изменить город к лучшему] — центр Одессы теперь находится под охраной ЮНЕСКО.
Я бы легко мог уехать в Европу жить в ухоженном городе, где все в полном порядке. Но здесь дом и для меня он самый любимый на свете. Я хочу оправдать название проекта и восстановить не меньше тысячи дверей в Одессе. Сейчас я работаю над едиными правилами благоустройства и оформления вывесок в центре. А еще у меня есть мечта — сделать из Одессы город-музей под открытым небом. Когда человек гуляет по городу и видит, сколько в нем красоты, то больше шансов, что он не уедет и сам станет что-то для своего города делать.
Редакторка: Юля Красникова