«Война и наказание: как Россия уничтожала Украину»

В своей новой книге «Война и наказание: как Россия уничтожала Украину» Михаил Зыгарь ищет ответ на главные для российского общества вопросы: почему случилось 24 февраля и почему жертвой российской агрессии стала именно Украина? Ответ Зыгарь обнаруживает в исторических мифах, которые на протяжении веков были выгодны российской власти. В мифах, которыми оказался одержим и Владимир Путин.

В России Михаил Зыгарь признан иностранным агентом. На витринах российских книжных магазинов «Война и наказание» вряд ли окажется. Поэтому за выпуск этой книги взялось издательство, связанное с еще одним иностранным агентом — «Медузой» — совместно с проектом Zygaro. С разрешения издателей «Важные истории» публикуют небольшой отрывок из «Войны и наказания», в котором Зыгарь рассказывает о мифе вокруг украинского языка.

Как купить книгу, рассказано здесь

Освобождение из рабства

Восемнадцатилетний Тарас Шевченко приезжает в Петербург в 1831 году, как раз в тот момент, когда Гоголь там пи- шет «Ночь перед Рождеством», а Пушкин — «Клеветникам России». Тарас наслышан о Гоголе, но он не может и мечтать о том, чтобы познакомиться с кумиром. А все потому, что Тарас — раб.

Он родился в семье крепостных крестьян недалеко от Киева. Родители умерли, когда мальчику было 11 лет, но потом ему повезло — хозяин, полковник Павел Энгельгардт, решил сделать из него «домашнего казачка», то есть личного слугу, лакея, только в украинском традиционном наряде. Вскоре хозяин переезжает в Петербург и по настоятельной просьбе Тараса отдает его учиться в художественную мастерскую. Энгельгардт планирует использовать Шевченко как «домашнего художника». Он уже знает о способностях раба к рисованию и нередко прибегает к его услугам — например, просит его рисовать портреты своих любовниц.

В художественной мастерской Тарас расширяет круг общения. В 1836 году он знакомится с Иваном Сошенко, своим земляком и тоже талантливым рисовальщиком. Сошенко не приемлет мысль о том, что такой способный художник в рабстве, и решает помочь Тарасу улучшить условия жизни. Он даже идет к Энгельгардту. Но бесполезно.

Тогда Сошенко рассказывает о Тарасе популярным художникам того времени, в том числе Карлу Брюллову — самому известному живописцу России на тот момент. В марте 1837 года уже Брюллов идет к Энгельгардту — но тот не смущается визитом знаменитости. И говорит, что отпустит перспективного раба только за очень крупный выкуп.

Тарас, узнав об этом, страшно злится — он даже признается Сошенко, что готов убить хозяина. Но Сошенко и Брюллов убеждают Тараса не делать резких движений.

Брюллов идет к Василию Жуковскому — очень популярному поэту, другу уже покойного Александра Пушкина и влиятельному придворному. Тот работает личным воспитателем наследника престола, будущего императора Александра II. Жуковский соглашается помочь. План спасения таков: Брюллов пишет портрет Жуковского, картину разыгрывают в лотерею и на вырученные деньги выкупают Тараса.

4 мая 1838 года самый известный художник и самый известный поэт Российской империи Брюллов и Жуковский получают от Энгельгардта вольную Шевченко и вручают ее 24-летнему художнику. Тот бежит к Сошенко, прыгает до потолка, кричит: «Свобода! Свобода!» — и плачет как ребенок.

Сразу после освобождения Тарас поступает в Академию художеств. Он один из любимых учеников Брюллова и даже живет у него дома. Он пока не очень верит в произошедшее: слишком быстро из раба превратился в известного в столице художника и перебрался в дом звезды, где может любоваться великими полотнами. Примерно тогда он начинает писать стихи на украинском языке.

В том же году на другом конце света случается история, очень похожая на то, что произошло с Тарасом. 3 сентября 1838 года на вокзал в Балтиморе приходит американский чернокожий раб Фредерик Бейли. У него при себе фальшивые документы, удостоверяющие, что он свободный человек, моряк. За 24 часа, пересаживаясь с одного поезда на другой, он добирается до Нью-Йорка — города, где рабство уже вне закона. Через несколько дней к нему присоединяется главный организатор этого побега — его невеста Анна Мюррей. Они венчаются и вместе берут фамилию Дуглас. В следующие годы Фредерик Дуглас станет самым известным в Америке освободившимся рабом и первым чернокожим писателем и общественным деятелем.

«Уродует мысль и русский язык»

Ровно в это время начинается так называемая «большая игра» — безумное соревнование между двумя империями за то, кто захватит больше территорий. Состязаются Британия и Россия, место действия — Азия. Британская империя движется с юга на север: завоевывает весь Индостан и вторгается в Афганистан. Российская империя движется с севера на юг: завоевывает современные Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан, подходит к границе с Ираном и c тем же Афганистаном. Одновременно Россия покоряет Кавказ. Еще в начале XIX века Грузия вошла в состав империи, но потом почти сто лет Россия будет вести войну на Северном Кавказе против чеченцев, дагестанцев и черкесов.

А еще в начале XIX века Россия расширяет свои территории в Европе — присоединив Финляндию — и на Дальнем Востоке — забрав у Китая земли к северу от реки Амур.

Во главе этой огромной страны один человек — император Николай II. В России абсолютная монархия. В отличие от Британии, никакого парламента здесь не существует. И едва освободившийся из рабства Тарас Шевченко внезапно оказывается удивительно близко к вершине российской власти.

Однажды домой к Карлу Брюллову приходит наследник престола, 20-летний великий князь Александр, чьим воспитателем работает Жуковский. 39-летний мэтр уже устал от назойливых визитов царственных особ, поэтому просит 24-летнего Шевченко сказать, что хозяина нет дома, и показать картины. Тарас долго водит Александра по галерее, тому все очень нравится. Это первая встреча будущего российского императора и будущего главного украинского поэта.

Шевченко все чаще общается с земляками, а еще с поляками и белорусами — выходцами из народов, чьи территории тоже захвачены Российской империей. Они читают друг другу юмористические стихи. В конце XVIII — начале XIX века существует такая комическая традиция — переводить поэму Вергилия про древнегреческого героя Энея на разные языки, превращая ее в бурлеск. Сначала появились французская, немецкая и русская версии, а в 1798 году Иван Котляревский написал «Энеиду» по-украински.

Котляревский — очень интересная фигура. Выпускник духовной семинарии и наследник казацкого рода, во время войны с Наполеоном в 1812-м он пытается возродить посто- янно действующее казачье войско, но безуспешно. И, находясь на военной службе, он создает свою «Энеиду», которая внезапно оказывается первым поэтическим произведением на современном украинском языке. Любопытно, что все началось именно c комедии. Многие потомки будут обвинять Котляревского в том, что он неуважительно и грубо высмеял украинцев. Но Шевченко — его большой поклонник.

В 1820-х выходит белорусская пародийная «Энеида», текст которой, впрочем, очень близок к украинскому. Вот ими и развлекают себя Шевченко с друзьями. Кстати, как ни удивительно, но к этому моменту самые популярные произведения на языках национальных меньшинств Российской империи — это именно комические стихи. Серьезные произведения пишутся по-русски.

Этот стереотип вскоре разрушает Тарас Шевченко. В апреле 1840 года он публикует сборник стихов «Кобзарь» — лирическое произведение на украинском языке. Случается скандал: обычно в Петербурге не печатают произведений на украинском. Да и вообще, позиция российского государства такова: украинского языка не существует, есть только русский язык, внутри которого можно обнаружить несколько наречий — великорусское, белорусское и малорусское.

Тем временем отклики на произведение Шевченко очень разнятся. Самый известный литературный критик того времени в России Виссарион Белинский сдержанно хвалит поэму, он полагает, что такие книги «принесут величайшую пользу южнорусским простолюдинам-читателям». Но в основном отзывы просто убийственные. «Жаль видеть г-на Шевченка, когда он уродует мысль и русский язык, подделываясь под хохлацкий лад! — пишет журнал «Сын Отечества». — У него есть душа, есть чувство, и его русские стихи, вероятно, могли бы прибавить долю хорошего в нашу настоящую русскую поэзию».

Но Шевченко не реагирует на критику: в 1841 году он публикует на украинском поэму «Гайдамаки» о кровавом восстании в Западной Украине против поляков. Автор явно сочувствует мятежникам, из-за этого у него возникают серьезные проблемы с цензурой. Он пытается доказать, что герои поэмы воевали не против России, а против Польши. Звучит не слишком убедительно, ведь восстание произошло в самом начале правления Екатерины Великой, незадолго до первого раздела Польши, когда Речь Посполитая уже полностью находилась под контролем Москвы, да и российская армия активно помогала польской подавить бунт.

Петербургская критика громит «Гайдамаков». Белинский пишет: «Подобного рода произведения издаются только для услаждения и назидания самих авторов: другой публики у них, кажется, нет. Если же эти господа кобзари думают своими поэмами принести пользу низшему классу своих соотечественников, то в этом очень ошибаются: их поэмы, несмотря на обилие самых вульгарных и площадных слов и выражений, лишены простоты вымысла и рассказа, наполнены вычурами и замашками, свойственными всем плохим поэтам, — часто нисколько не народны, хотя и подкрепляются ссылками на историю, песни и предания, — и, следовательно, по всем этим причинам — они непонятны простому народу и не имеют в себе ничего с ним симпатизирующего».

Однако, несмотря на всю критику, Шевченко обретает невероятную популярность: он желанный гость в самых модных столичных домах, с ним дружат все петербургские селебрити. А еще он постоянно получает письма из Украины, говорящие о том, что его произведения имеют колоссальный успех: читатели жалуются на небольшой тираж и требуют прислать больше книг.

В 1843 году Академия художеств позволяет студенту Шевченко отправиться в отпуск в Украину. У него смешанные чувства: «В Малороссию не поеду, ну ее, — там, кроме плача, ничего не услышу», — пишет он незадолго до путешествия. Но потом решается и впервые оказывается на родине как свободный человек. Встречается там с братом и сестрой, которые все еще в рабстве. К этому моменту Шевченко в Украине уже знаменитость, его радушно принимают в самых богатых домах. Но везде он обращает внимание на примеры того, как бесчеловечно обращаются с крепостными. Часто, увидев какое-то проявление грубости к слугам со стороны хозяев, Шевченко немедленно, без каких-либо объяснений, уезжает.

Его популярность растет: в 1844 году самый влиятельный петербургский журнал «Современник» констатирует, что слава Тараса Шевченко в Украине сопоставима с известностью Александра Пушкина в России.

Как раз в это время Фредерик Дуглас добивается признания в США. В 1845 году он публикует книгу «Повествование о жизни Фредерика Дугласа, американского раба, написанное им самим», и она становится бестселлером. Хотя некоторые читатели удивляются, неужели чернокожий в состоянии создать такое произведение литературы. После успеха книги Дуглас отправляется в Европу — в Ирландию, захваченную и угнетаемую Великобританией так же, как и Украина Россией. С одной стороны, он очень рад тому, что в Ирландии нет распространенного в Америке расизма: его пускают и в отели, и в рестораны, и в церкви — нигде он не ощущает себя человеком второго сорта. С другой стороны, он поражен бедностью людей. Как раз во время его поездки начинается Великий голод: неурожай картофеля и полное невнимание к проблеме со стороны британских властей приведут к тому, что за четыре года в Ирландии умрет больше миллиона человек и еще больше двух миллионов покинут страну. Голод станет великой исторической трагедией ирландского народа, которая предопределит последующую борьбу за независимость от Великобритании.

Тарас Шевченко тоже проводит много времени в дороге: колесит по историческим местам в Украине, связанным с Богданом Хмельницким. В 1845 году он вновь приезжает к братьям и сестрам и обещает вскоре заработать денег, чтобы их выкупить. Но в ближайшее Рождество Шевченко серьезно заболевает и пишет стихотворение «Завещание». Он не умрет, но брату и сестре помочь уже не сможет.

Соединенные Штаты Украины

1846 год сильно меняет жизнь Шевченко. Главное событие происходит в апреле — он селится в Киеве на Крещатике и вскоре знакомится с соседом. Это Николай Костомаров, историк и один из самых выдающихся авторов как в украинской, так и в русской историографии. Шевченко 32, Костомарову — 29. Они немедленно становятся близкими друзьями. Костомаров преподает историю в Киевском университете. Шевченко очень хочет устроиться туда на должность учителя рисования, но его не берут.

Судьба у Костомарова не менее удивительная, чем у Шевченко. Он тоже бывший крепостной, да еще и незаконнорожденный. Его отец, пожилой помещик, завел роман со служанкой-украинкой, отправил ее в Москву учиться, а потом обвенчался с ней. Но еще до свадьбы у них родился сын — по законам Российской империи он был незаконнорожденным крепостным собственного отца. Костомаров-старший хотел усыновить ребенка — но не слишком торопился. Когда мальчику было 11 лет, отца убили его собственные слуги. Помещик любил просвещать рабов и рассказал им о том, что бога нет. Один из них, кучер, поверил ему и сделал вывод, что тогда и наказания за преступление в загробном мире не последует. Он зарезал и ограбил хозяина — правда, вскоре его замучила совесть, и он сознался в содеянном.

Костомаров-младший не только не получил ничего из отцовского имущества, но и сам как крепостной достался по наследству родственникам. Ему повезло — его все же освободили и дали ему прекрасное образование. А в процессе обучения он увлекся историей Украины.

Взрослый Костомаров смотрит на историю совсем не так, как его коллеги: его не устраивает, что обычно в книгах рассуждают о «государственных деятелях, но пренебрегают жизнью народной массы». Он увлечен идеей написать историю народа в противоположность истории государства — и тем самым противопоставляет себя всем «официальным историкам».

Он изучает прошлое «не только по мертвым летописям, а и в живом народе», много путешествует по Украине, исследует эпоху Богдана Хмельницкого и в 1846 году в 29 лет становится профессором русской истории Киевского университета.

Костомаров — очень недооцененная фигура. Он родился на юге России, однако считал себя украинцем. Он самостоятельно выучил украинский язык и написал на нем немало произведений. Но в итоге ни русские, ни украинцы не воспринимают его в полной мере как своего.

Впрочем, Костомаров не только историк — он, конечно, еще и политик. Он уверен, что естественный путь развития для восточнославянских народов — это демократическая федерация. А самодержавие — чуждая ценность, наследие монгольского ига. Примером вольного духа он считает казачество. Костомаров возлагает особые надежды на украинский народ, потому что тот, по его мнению, отличается особым свободолюбием. Он мечтает создать новое славянское государство: союз республик (штатов) Украины, России, Польши, Сербии, Чехии и Болгарии. В каждой из республик должны быть отменены крепостное право и сословные привилегии, провозглашена свобода совести. Столицей такого государства он видит Киев. Высшую законодательную власть хочет доверить двухпалатному парламенту — Костомаров в польской традиции называет его «сеймом», а исполнительную — президенту. То есть, по сути, он списывает государственную структуру с Соединенных Штатов Америки.

США в это время как раз увеличивают территорию государства за счет присоединения новых земель. В 1845 году американский конгресс принимает в качестве новых, 27-го и 28-го штатов, Флориду и отделившуюся от Мексики республику Техас.

Свои революционные мысли Николай Костомаров впервые излагает близким друзьям, в том числе Тарасу Шевченко. Начиная с апреля 1846 года он периодически собирает их обсудить свои мечты о будущем устройстве родины. В этих дружеских беседах участвуют 12 человек. Свой кружок они называют Кирилло-Мефодиевским обществом в честь святых Кирилла и Мефодия, создателей славянского алфавита.

Членов общества, очевидно, вдохновляют новости: в польском городе Кракове начинается восстание. Польша к этому моменту давно потеряла независимость, восточная ее часть отошла к России, северная — к Пруссии, а южная — к Австрии. Именно против австрийского господства бунтуют поляки. Россия отправляет войска, чтобы подавить восстание, а заодно ужесточает борьбу с инакомыслием внутри страны.

25 декабря 1846 года члены Кирилло-Мефодиевского общества собираются, чтобы отпраздновать Рождество. Наверное, они разговаривают эмоциональнее и громче обычного — обсуждают будущую «федерацию славянских племен» и необходимость уничтожить в России монархическое правление. Их речи подслушивает сосед, студент Киевского университета Алексей Петров. Он проявляет интерес и даже просит почитать, что Костомаров и его единомышленники написали о своих затеях. Через два месяца Петров идет в тайную полицию с подробным доносом на общество.

Как раз в это время из Петербурга, от министра образования, в Киев приходит письмо с разрешением взять Шевченко на работу в университет учителем рисования. А донос Петрова отправляют в столицу. И он попадает к шефу жандармов, а также к наследнику престола Александру. Молодой князь настаивает, чтобы подозреваемых немедленно арестовали.

Дольше всех не могут найти Шевченко — он путешествует по Украине. Его задерживают только 5 апреля.

— Что это вы, Тарас Григорьевич, во фраке и белом галстуке? — спрашивает поэта киевский губернатор во время первого допроса.

— Я спешил на свадьбу к Костомарову. Я приглашен к нему шафером, — отвечает Шевченко.

— Ну куда жениха, туда повезут и шафера. 

— Хорошая свадьба! — улыбается Шевченко.

Костомаров в этот момент уже в тюрьме в Петербурге.

По дороге в столицу Шевченко часто шутит с охранниками, хохочет — так что со стороны совершенно непонятно, что он арестант.

А в Петербурге уже вовсю идут допросы. Костомаров утверждает, что никакого тайного общества не было, была просто компания друзей. Но тайная полиция, конечно, заинтересована вскрыть мощный заговор.

Другой задержанный рассказывает, что в Киевском университете настоящая политическая эпидемия: «Почти все студенты заняты мыслями о государственном преобразовании, и у многих находятся проекты разных конституций». А еще он признается, что тайное общество все же существует

Нет такого языка

После смерти Шевченко украинскую литературу ждут тяжелые времена. В 1863 году начинается новое восстание в Польше и Западной Украине. В ответ российское правительство решает искоренить любые предпосылки к самостоятельности — и среди прочего Министерство внутренних дел инициирует проверку, не являются ли книги, публикуемые на украинском языке, рассадником либеральных идей.

Чиновники на местах принимаются за дело с рвением. К примеру, киевский военный губернатор Николай Анненков сообщает в Петербург, что публикация Нового Завета на украинском языке представляет огромную опасность: «Добившись перевода на малороссийское наречие Священного Писания, сторонники малороссийской партии достигнут, так сказать, признания самостоятельности малороссийского языка, и тогда, конечно, на этом не остановятся и, опираясь на отдельность языка, станут заявлять притязания на автономию Малороссии».

Другие киевские чиновники подхватывают тренд и рапортуют в столицу, что украинский язык — это орудие в руках поляков, которые хотят подтолкнуть провинцию к сепаратизму. И тогда в июле 1863 года министр внутренних дел Петр Валуев официально запрещает публикацию каких-либо книг на украинском языке — кроме произведений художественной литературы. Школьные учебники тоже под запретом. Свое решение Валуев объясняет просьбами простых граждан: «Большинство малороссов сами весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, испорченный влиянием на него Польши».

Главный борец против запрета — Костомаров. Он готовит пламенную статью в защиту украинского языка — но ее не пропускает цензура. Чтобы вразумить историка, Валуев приглашает его на дачу для личной беседы. Через 13 лет ситуация ухудшится. Александр II подпишет так называемый Эмский указ: запретит книгопечатание на украинском языке, украиноязычные спектакли и концерты — для борьбы с «украинофильской пропагандой», которая считается синонимом украинского сепаратизма.

Точно такие же настроения царят в администрации президента Владимира Путина в начале 2000-х. Чиновники считают, что украинский язык — это исковерканный русский.

Один из высших кремлевских чиновников вспоминает, как однажды приехал с официальным визитом в Киев. Его селят в доме приемов на Банковой улице — в здании, примыкающем к администрации президента Украины. Звонит президент Кучма и говорит, что сам заглянет к гостю из Москвы. С порога украинский президент просит прислугу «соорудить на стол». Одиннадцать утра, но уже разливают водку. Задушевные беседы тянутся до вечера. Все намеченные официальные встречи отменяются — не откажешь же президенту. Больше всего кремлевского чиновника смущают рассуждения Кучмы об украинских националистах. «Они, конечно, большие украинцы, чем мы. Будущее за ними, нам у них еще учиться и учиться» — так их запомнил гость из Москвы.

Кучма, очевидно, имеет в виду в первую очередь собственное слабое владение украинским языком и пробелы в знаниях по истории своей страны. Но российского чиновника этот подход к языку раздражает. В разговоре со мной он, например, не может без мата комментировать украинскую традицию переводить имена: все Николаи в Украине становятся Мыколами, все Дмитрии — Дмытро, все Александры — Олэксандрами, Владимиры — Володымырами и так далее. «Какого черта надо имена переводить? Кто придумал такую хуйню?» Я слушаю его тогда и даже не замечаю логической ошибки в рассуждениях. Только спустя годы я пойму, что точно так же, только в обратную сторону, русские веками переводили украинские имена, превращая, например, киевского князя Володымыра во Владимира.

Возмущение по поводу «украинизации» было частым явлением еще в советском Политбюро. Вопросы, существует ли украинский язык или это просто «неправильный русский» и почему украинцы нарушают права русскоязычных жителей Украины, можно обнаружить в протоколах заседаний Политбюро ЦК КПСС. Но у Украины и украинского языка всегда были заступники во власти. В путинские годы «украинофилов» во власти больше нет. Все выходцы из Украины последовательно ведут себя так же, как и придворные-малороссы при Екатерине II или Николае I: утверждают, что украинского языка вообще не существует.

Самого Владимира Путина с Украиной ничто не связывает. У него там нет родственников, он там не работал и не учился. Хотя среди его ближайших друзей есть как минимум две семьи с украинскими фамилиями — но с ментальностью очень далекой от Украины.

Еще в середине 1990-х Путин вместе с друзьями создал дачный кооператив — что-то вроде акционерного общества, владеющего землей, на которой соучредители построили себе загородные дома. Схема получения земли была темной и, возможно, коррупционной. Стоило только Путину избраться президентом, как его соседи по даче очутились в списках самых влиятельных политиков или бизнесменов.

Например, Андрей и Сергей Фурсенко. В начале 2000-х Андрей попадет в правительство, а Сергей — в «Газпром». Первый вскоре будет назначен министром образования и науки, второй — главой Российского футбольного союза. Несмотря на украинскую фамилию, братья Фурсенко, очевидно, никакой связи с Украиной никогда не ощущали. И они, и их отец родились в Ленинграде, а дед хоть и появился на свет в Крыму, но большую часть жизни провел в Северной столице России.

Еще один соучредитель кооператива — Юрий Ковальчук. Он и его старший брат Михаил еще в 1990-е дружили с Путиным. В 2000-е Юрий превратится в крупного банкира и медиамагната, а Михаил возглавит Курчатовский институт, главный научный центр в области физики в стране.

Их семейная история связана с Украиной. Дед Ковальчуков — родом из Николаевской области Украины. В конце XVIII века эту территорию подчинил России князь Потемкин. (В 2022 году российская армия сюда не дойдет.) Дед еще до революции переехал в Петербург, а его сын Валентин, отец Юрия и Михаила, уже в советском Ленинграде сделал потрясающую карьеру как военный историк. Во время Второй мировой войны он преподавал в Севастопольском военно-морском училище, тема его диссертации — «Защита морских коммуникаций осажденного Севастополя».

Но военная история Крыма и Черноморского флота — одна из двух основных специализаций Валентина Ковальчука. Вторая — это блокада Ленинграда: с 1960-х и до конца жизни он занимался ею. А коллегой и другом Валентина Ковальчука был Александр Фурсенко, отец Андрея и Сергея. Старшие Ковальчук и Фурсенко большую часть жизни проработали бок о бок в ленинградском отделении Института истории Академии наук СССР. Правда, специализация Фурсенко-старшего — история США. В советские годы это очень идеологизированная тема: ученый, занимающийся Америкой, был обязан клеймить империализм и агрессивную военщину и разоблачать козни ЦРУ. Кандидатская диссертация Фурсенко называлась «Экспансия американского империализма в Китае в 1895–1900 годы». Очевидно, Фурсенко очень тщательно следовал партийным идеологическим нормам — он стал академиком, что говорит о безупречной политической позиции.

Владимир Путин — выходец из куда более простой семьи заводских рабочих. Ему очень интересно общаться с родителями друзей, советскими историками, и они оказывают на него очень большое влияние и в 1990-е, и уже после избрания президентом. В 2006 году он наградит Ковальчука-старшего, а в 2007 году — Фурсенко-старшего орденом «За заслуги перед Отечеством».

В своей политике Путин руководствуется именно их советским подходом к истории: американцы — враги, Севастополь — священное для русских место, украинцы — не отдельная нация, украинского языка не существует.