«А там, глядишь, и рассосется»
Я жил в одном из городов Самарской области, работал учителем истории. Имя свое называть не хочу, потому что в России остаются жена с ребенком.
Мысли об эмиграции впервые появились у меня в 2016 году, когда власти области отняли у моей семьи дачный участок под строительство элитного коттеджного поселка, выплатив мизерную компенсацию. Я предложил жене вложить полученные от государства деньги в переезд за границу, но жена выбрала автомобиль. «Да кому мы там нужны? А на кого мы родителей оставим? И кем ты будешь там работать?» — вот были ее доводы.
Жизнь в России становилась все сложнее, но, какие бы сюрпризы ни подкидывало нам государство, доводы жены были сильнее. Пенсионная реформа, увеличение налогового бремени, обнуление Конституции, запрет называть войну войной — все это воспринималось как зло, с которым можно и нужно примириться ради чего-то более важного: детей, родителей, привычного уклада жизни.
И вот Путин объявил частичную мобилизацию. Весь день я не находил себе места. Особенно тяжело было на работе. Будучи школьным учителем истории, я постоянно рассказываю детям о войнах. В программе последней декады сентября были завоевания Юстиниана (шестой класс), конкиста (седьмой) и наполеоновские войны (девятый). Я говорил детям, чем это все закончилось, и понимал, что точно такой набор уготован и моей стране — нищета, разруха, всеобщее ожесточение. А главное, меня могут убить. Или сделать калекой.
Вечером я пошел гулять в лес, где неожиданно встретил приятеля Артура. Он работает тренером по фитнесу в спортивной школе. «Слушай, я тоже все время об этом думаю, — признался он мне, — поехали вместе в Грузию?» «Тебе легко, у тебя семьи нет», — возразил я ему. «У Женька — это коллега Артура по работе — тоже семья, но он собирается», — настаивал приятель.
Последним доводом в пользу бегства из страны стало сообщение от друзей, переехавших в Тбилиси сразу после начала войны: «Старик, приезжай, пока есть такая возможность. Поживешь у нас, а там, глядишь, и рассосется».
«Ты солдат?» — «Нет, студент»
25 сентября рано утром на квартире у Артура мы втроем купили билеты на поезд до Владикавказа и в тот же день выехали. Поезд выбрали, потому что, во-первых, дешево, а во-вторых, на нем можно легко перевезти велики. Судя по отзывам беглецов, самый быстрый способ пересечь границу — именно двухколесный. Ехали с пересадкой в Армавире, и до этого момента почти ничего не напоминало о мобилизации.
На вокзале в Армавире было непривычно много мужчин с велосипедами. «У вас что, Олимпиада?» — шутканула проводница. Велосипеды укладывали штабелями на багажные полки, ими были забиты тамбуры. «В Минводах к нам посадят срочников, — пообещала проводница, — так что зря стараетесь: во Владике вас окружат и всем вручат повестки». Беглецы отвечали в том духе, что их на каждом шагу такими штуками пугают и что попытка лучше пассивного ожидания повестки дома.
В Минводах действительно село много молодых ребят. Спрашиваю у одного из них: «Ты солдат?» — «Нет, студент». — «А что тогда бежишь? Про студентов же сказали, что их не мобилизуют». — «Мы с Петей в техникуме учимся, на наш счет никаких указаний не было, так что, скорее всего, заберут». «Да там всех попало берут, — вмешался в разговор Петя, — у меня дядя эпилепсией страдает, не служил, а повестка пришла».
Пассажиры поезда внимательно следили за новостями о ситуации на границе, а новости эти были пугающие. «На подъездах к КПП “Верхний Ларс” выставили БТР». «Гражданам призывного возраста прямо на границе вручают повестки». «Через границу пускают только женщин и детей».
На велосипедах — к границе
Во Владикавказ прибыли в шесть вечера. Пока собирали велики, познакомились еще с несколькими ребятами, спасавшимися от мобилизации. Среди них были худощавый юноша с длинными волосами, служивший, как оказалось, в Росгвардии и бурят Дима. Спрашиваю Диму: «А ты чего не в Монголию подался? Тебе же ближе туда». — «А мне уже повестка пришла, там меня точно остановят». — «У вас, я слышал, многих забирают». — «Да всех подряд! В моей семье уже три цинковых гроба. А буряты только и могут что: “Ну, раз Россия позвала, надо идти воевать”».
До погранперехода, а это около 35 километров, ехали на великах в кромешной темноте. В пути таксисты-осетины осаждали предложениями подвезти к границе за пять, три, две, одну тысячу рублей. Чем ближе к границе, тем меньше ценник. И каждое такое предложение является разводом. Дело в том, что полиция разбивает автомобильный поток на сектора. Машины стоят не сплошняком, между их скоплениями — участки свободной дороги. За пять тысяч тебя подвезут к одному сектору, а до следующего плата уже отдельная. Одна женщина, ехавшая в Грузию с онкобольной дочерью, сказала мне, что за 30 километров пути выложила почти 30 тысяч рублей.
На всем протяжении дороги местные организовали точки продажи воды, еды и велосипедов. Здесь зависимость обратная: чем ближе к границе, тем выше ценник. Слышал, что кому-то продали обычный велик за 100 тысяч рублей. Если это не фейк, то я знаю место, где могла состояться сделка, — в километре от российского пункта пропуска, где пешая очередь многолюдна и недвижима, а велосипедная на удивление маленькая и двигается. Говорят, местные прокалывают шины: отошел в кусты справить нужду, вернулся — шина сдута, покупай велосипед.
А мы между тем подъехали к концу пешеходной очереди. Печальное зрелище. Люди стоят несколько часов кряду, им холодно, а движения нет. «Вам не сюда», — отреагировал кто-то из очереди на наше появление. Люди расступились и пропустили нас на крайнюю левую полосу дороги. Велосипедистов было совсем немного — не более двух десятков. Плюс пересменок у погранцов заканчивался. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и мы на погранпереходе.
«Может, договоримся?»
На погранпереходе Артуру и Жене без вопросов поставили штампы в загранники. Это при том, что они служили, молоды и имеют востребованные военные специальности. А мне велели зайти в административное здание. Спрашиваю: «А что случилось?» — «Вас разыскивает военкомат». — «С чего вы взяли?! Вот, посмотрите, у меня в военнике написано: не служил, категория запаса вторая, категория годности В»… «А база выдает, что вас ищут». — «Покажите». — «Ничего я вам показывать не буду! Вы думаете, я вас обманываю? Пройдите».
В административном здании в ожидании своей участи сидели трое азербайджанцев с российскими паспортами, один африканец — видимо, тоже гражданин РФ, двое пожилых мужчин и студент. Никто из них по формальным признакам (возраст, категория запаса и годности) вроде не подлежит мобилизации. При мне азербайджанцам вручили… Нет, не повестку, о чем много писали в интернете, а ни к чему не обязывающее уведомление с рекомендацией явиться в военкомат.
А мне неожиданно велели вернуться на погранпункт для получения заветной печати. Проволочка заняла полтора часа. За это время ни один автомобиль в очереди не пропустили. Да, конечно, дорога очень узкая и не приспособлена для такого потока машин, но разве нельзя пропускать машины оперативнее? Неудивительно, что, судя по сообщениям в чатах, многие семьи не выдерживают многодневного стояния в очереди и разворачиваются.
Пока шел в конец очереди на грузинский участок границы, встретил длинноволосого росгвардейца. Его, оказывается, тоже задержали, но под другим предлогом — якобы парень не заплатил какие-то налоги. Сам он это отрицал. Проблема разрешилась фразой: «Может быть, договоримся» — и взяткой в пять тысяч рублей. Не берусь утверждать точно, но, по-моему, и моя проволочка имела коррупционную природу.
Побег в никуда
В чатах писали, что грузины быстро пропускают россиян. У меня сложилось другое впечатление. Три километра нейтральной зоны мы проходили 12 часов. Но надо признать: в этом есть и вина россиян. Люди норовят обойти друг друга, что только усиливает хаос и замедляет движение очереди. Честно признаюсь, я тоже вел себя некорректно. Взял да и по автомобильной полосе дошел до Артура с Женьком, хотя по-хорошему должен был встать в конец очереди.
Про эти три километра когда-нибудь снимут фильм в жанре катастрофы. Здесь два тоннеля, в которых невозможно дышать от выхлопных газов. Люди самоорганизовались и наладили прохождение тоннеля группами по 10 человек. Из первого тоннеля мы вышли примерно в три часа ночи, а до второго дошли ближе к 11 дня. К этому времени установилась сильная жара, а источников воды поблизости нет. Если не считать за источник Терек с водой тёмно-серого цвета. Здесь выручили волонтеры: они собирали бутылки и относили на грузинскую сторону, где их наполняли водой. Приносили также влажные полотенца и терафлю — в очереди появились больные.
А вот с едой в нейтральной зоне все норм. Кто-то ее теряет, не иначе как от усталости, а кто-то находит. Мы с ребятами подобрали пакет с колбасной и сырной нарезкой. В нейтральной зоне вообще много чего оставляют. Удачливый Артур нашел новехонькую солнечную батарею, велосипедный замок с ключом и багажник для велика. Тут же ходят коммерсанты и предлагают купить велики за одну-три тысячи рублей. В России их перепродадут беглецам втридорога.
Всем хочется спать, но забыться надолго не получается. Раз в полчаса очередь двигается на несколько метров, и тех, кто зазевается, могут и не пустить на прежнюю позицию. Некоторые беглецы плюнули на все и поставили в стороне палатку. А я продолжаю знакомиться с участниками «велосипедного забега». В одном ряду со мной стояли капитан контейнеровоза, который из-за санкций не может получить зарплату за полгода, мастер изготовления этнических музыкальных инструментов, бывший спецназовец, школьный учитель музыки, логист, сисадмин…
Большинство беглецов, с которыми я общался, признаются, что никогда бы не решились на такой шаг, если бы не мобилизация.
Мечты сбываются?
На грузинском пропускном пункте меня опять чуть было не завернули. Там, в России, я еще мог принять такой поворот событий спокойно. Переночую в палатке, потом у друзей во Владикавказе — и домой. Но теперь, зная, что творится в очереди, я был на грани истерики. Не знаю, что не понравилось грузинскому пограничнику: то ли неопределенность заявленного срока пребывания (две-четыре недели), то ли количество налички, но он велел отойти в сторону. Тут же при мне завернули троих чеченцев и еще компанию из пяти человек. Последним велели вернуться в Россию для оформления страховки. Не иначе как страховки на ржавый велик.
И все-таки я получил штамп. На выходе меня буквально осадили грузинские журналисты. Конечно, не меня одного, но почему-то ко мне выстроилась целая очередь. Вот основные тезисы моего выступления: «Ситуация на границе критическая. Любая погодная аномалия, будь то сильные дожди или, наоборот, жара, может обернуться трагедией. Только незначительная часть беглецов рассматривает Грузию в качестве постоянного места пребывания. Большинство едет дальше или же мечтает вернуться домой. Люди бегут от того, что в нашей стране нельзя называть своим именем».
«Вы нэ в Расии», — на ломаном языке успокоила меня грузинская журналистка. «Но у меня в России семья и я мечтаю вернуться к ней, как только все закончится», — ответил я. Скорее бы.