«Настучали — и с гордостью об этом рассказали»

В начале марта, вскоре после российского вторжения в Украину, президент Владимир Путин подписал закон об уголовной ответственности за распространение «фейков о российской армии». Закон ввел в Уголовный кодекс новую статью, максимальный срок наказания по ней — 15 лет лишения свободы. Уже в конце месяца председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин отчитался, что ведомство расследует более десяти уголовных дел по этой статье. Также меньше чем за месяц, по данным правозащитного проекта ОВД-Инфо, было заведено более 300 административных дел о «публичных действиях, направленных на дискредитацию использования» российской армии. Некоторые из этих дел возбуждают по доносам. Иногда их пишут незнакомцы, а иногда — коллеги, соседи или даже друзья и родные. «Важные истории» рассказывают, с какими последствиями сталкиваются россияне, на которых написали политический донос, и чем сегодняшние доносчики отличаются от тех, что действовали во времена сталинского террора. . 

Мы вынуждены поменять имена некоторых героев, так как «Важные истории» признано в России «нежелательной организацией».

В день, когда был принят закон об уголовной ответственности за «фейки о российской армии», к тете Марины Х. (имя изменено) в маленьком подмосковном городе пришел участковый. Он разыскивал Марину, которая не живет в России уже больше семи лет. «Почти никто не знает адреса моей тети, я прописана в другой квартире в Москве, мои родители тоже живут в Москве, но пришли почему-то к тете в Подмосковье, в город, где я провела детство». Марина рассказывает, что очень испугалась и удалила все посты в инстаграме и твиты, в которых хоть как-то отображалась ее антивоенная позиция. После она начала «разгребать личные сообщения» и нашла переписку с подругой детства, которая живет в том же доме, что ее тетя. 

«Когда я написала, что я против любых военных действий, мне начали писать угрозы как с непонятных анонимных аккаунтов, так и от близких, — вспоминает девушка. — Мне написал двоюродный брат: „Как ты смеешь, ты же была на могиле своего прадеда!“. Только дело в том, что эту могилу я и нашла: в прошлом году мы взяли машину и тупо объехали все кладбища подо Ржевом, где он погиб, чтобы найти хоть что-то о нем». Подруга детства тоже напомнила Марине, что ее «дед воевал и погиб» и «ему было бы стыдно» за высказывания внучки, а также назвала ее изменницей родины и предательницей. Марина уверена, что за доносом стоит именно подруга — только она могла знать, где живет ее тетя: «Я сложила два плюс два и поняла, что это был донос». 

«Я точно знаю, что мой прадед погиб за то, чтобы такое не повторялось, — уверенно говорит Марина. — Я всегда думала что это в прошлом: война, доносы, репрессии, смертная казнь… Я прокрутила все самые ужасные сценарии: что меня вышлют из страны, [где я живу сейчас], отнимут визу. Я пришла к тому, что в качестве протеста не буду возвращаться в Россию». 

Меньше повезло тем, кто из России не уезжал. Так, к автору «Новой газеты», краеведу Никите Гирину 18 марта пришли с обыском полицейские — за то, что накануне он развесил на доске объявлений в своем родном селе Ижевское Рязанской области фотографии разбомбленного Мариуполя и сопроводил их пацифистским подписями. Гирин рассказывал, что надеялся на сочувствие односельчан, потому что с 1820-х по 1930-е годы предки многих из них ездили в Мариуполь на заработки — эти данные он нашел в архивах. Но сочувствия не нашлось: кто-то из прохожих просто позвонил в полицию и «сдал» Гирина. Сейчас решается вопрос о возбуждении против него уголовного дела «о распространении фейков о вооруженных силах России». 

Через неделю после задержания Никиты Гирина полицейские в Петрозаводске пришли домой к местной художнице, руководительнице художественной студии Ирине Быстровой. С начала войны Быстрова неоднократно писала на своей странице во «ВКонтакте» антивоенные посты, ее страницу несколько раз даже блокировали. Теперь художницу обвиняют призывах к терроризму, а также в распространении «фейков» об армии, как Гирина. В качестве меры ограничения суд избрал для нее «запрет на определенные действия»: теперь она не может покидать Петрозаводск, участвовать в публичных мероприятиях, пользоваться средствами связи и интернетом. Знакомая Ирины рассказала «Важным историям», что донос на художницу написали незнакомые с ней лично горожане: «Мне сегодня передала знакомая, с которой мы в спортзал один ходим, что это её приятели настучали — и с гордостью об этом ей рассказали. Как о хорошем деле».

Порой на россиян доносят не случайные недовольные прохожие, а работодатели или коллеги. Например, 59-летний инженер-конструктор «Севмаша» Сергей Чистяков из Северодвинска 24 февраля, после объявления о вторжении российских войск в Украину, отправил коллегам с корпоративной почты письма, где ставил под сомнение необходимость войны. Руководство «Севмаша» пожаловалось на него в полицию, после чего его задержали и составили протокол по новой статье Административного кодекса России (КоАП) — «об ответственности за публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных сил России». 

По той же схеме действовало руководство школы №6 в городе Корсакове на Сахалине. Они узнали, что учительница английского языка Марина Дуброва высказалась против спецоперации на одном из уроков. Ученики записали выступление преподавательницы и, видимо, передали запись кому-то из руководителей. Преподавательницу уже признали виновной по той же административной статье, что Чистякова, и назначили штраф в 30 тысяч рублей. 

Алевтина (имя изменено) из Москвы тоже столкнулась с доносом на работе. Она работает на высокой должности в одной из структур «Газпрома». Когда началась война, Алевтина закрыла аккаунт в инстаграме, так как по компании рассылали письма от руководства с просьбой поддержать «спецоперацию». «Раньше аккаунт был открытый и в шапке было указано, где я работаю. В начале военных действий я удалила инфо про работодателя», — рассказывает Алевтина. Непосредственный начальник, знавший о ее политической позиции, не совпадающей с позицией корпорации, попросил подчиненную не писать в соцсетях антивоенные посты и даже не ставить лайки таким постам. 

«Это не было требованием, руководитель искренне беспокоился за меня. Он опасался, что придет разнарядка сверху, и он не сможет меня защитить, — вспоминает Алевтина. — Я долго держалась, но в какой-то момент накипело». Она все-таки стала высказываться в соцсетях против войны, постить новости независимых изданий и критиковать Владимира Путина. «Предварительно я закрыла аккаунт и скрыла сторис от всего руководящего состава. В подписчиках остались только менеджеры», — поясняет девушка.

Вскоре руководитель одного из отделов компании прислал скриншоты антивоенных постов Алевтины не только ее непосредственному руководителю, но и вышестоящему начальству, а также отделу по работе с персоналом. Алевтина не знает, кто именно из коллег на нее донес, но уверена, что это сделали рядовые менеджеры, с которыми она работает каждый день. По словам ее начальника, в других отделах корпорации нескольких людей за подобные посты уволили сразу, одним днем. Алевтину увольнять не стали, но начальник уточнил: в следующий раз он не сможет отстоять ее перед руководством. «Это было для меня последнее предупреждение, — говорит девушка. — Мы вернулись в сталинизм». 

По мнению историка, специализирующегося на истории ГУЛАГа и его наследия в постсоветской России (мы не можем называть его имя, так как «Важные истории» признаны «нежелательными» в России), сравнение со сталинизмом не вполне корректно, потому что в сталинские времена, в отличие от сегодняшних, в основе многих доносов лежала вполне рациональная мотивация — спастись самим. 

«В 1926 году приняли 58-ю статью о государственных преступлениях, один из пунктов которой был „за недонесение“. Если ты молчишь и ни на кого не доносишь, получается, ты кого-то укрываешь. Многие делали это [доносили] за компанию. Я не вижу этой параллели с точки зрения рациональности — зачем это сейчас делать? Насколько я знаю, не приняли пока никакого закона, который бы поощрял доносительство», — говорит историк. 

По его словам, в Советском Союзе доносчики, помимо собственного спасения, могли получить и материальные бонусы. Если человека арестовывали, часть его имущества — от десяти процентов до половины — могла отойти тому, кто на него донес. Бывали случаи, когда люди доносили намерено на кого-то, кто им мешал в бытовом плане: например, на соседа по коммуналке. 

Историк добавляет, что к доносам может побуждать и работа пропаганды по формированию собирательного образа врага. В советское время этот образ заставлял людей искать опасность даже в бытовых вещах или природных явлениях. «Доходило до абсурдных историй, когда „видели“ образ американского доллара в силуэте веток дерева и писали на Лубянку, что тут, мол, какое-то новое оружие американцев, чтобы развалить страну, — рассказывает ученый. — В принципе, сегодня методы такие же: людям представили образ ненавистного либерала, который ездит в Европу и получает там гранты. Обычный гражданин как думает? „Я вот живу в говне, получаю 15 тысяч рублей, езжу на жигулях. Наверное, я живу в говне, потому что мою страну говном поливают иноагенты“. Агрессия народа выливается на всех этих „иноагентов“. Когда в 1930-е арестовывали человека, что про него писали? Японский шпион, польский шпион, работает на Запад, разрушает страну». 

Хотя с принятия закона «о фейках» прошло меньше месяца, власти на местах уже придумали, как упростить процедуру подачи доносов на тех, кого подозревают в распространении этих «фейков». В некоторых регионах граждан призывают докладывать о «национал-предателях» буквально не вставая с дивана. Например, жители Калининграда получили от городских властей СМС-сообщения с призывом присылать данные провокаторов — власти использовали для этого рассылку МЧС. Ссылка из сообщения вела на телеграм-бот с буквой Z — одним из символов российской «спецоперации» в Украине — на аватаре. О создании аналогичных телеграм-ботов для доносов на «провокаторов и мошенников» известно и в других регионах: в Алтайском крае, в Белгородской, Пензенской, Саратовской, Самарской областях и в Москве.  

21 марта партия «Справедливая Россия» запустила проект #СпросимБастрыкина. «Это не про чистки, это про любовь к стране», — говорится на сайте проекта. Его цель, согласно описанию, состоит в том, чтобы «настроить кадровую политику государства на патриотическую волну» и «освободить» государственные должности для тех, «кто хочет ставить цели Родины выше личных интересов» — то есть добиться увольнения тех чиновников, которые не соответствуют приведенному описанию. 

По домовым чатам в Казани расходится ссылка на Гугл-форму, куда призывают вписывать ссылки на сайты или аккаунты в соцсетях, которые «распространяют ложь, ненависть и оскорбление к России, призывы участвовать в несанкционированных митингах». Все данные обещают передать в правоохранительные органы. Из формы становится понятно, что инициатива исходит от «Лиги безопасного интернета», которой управляет дочь сенатора Елены Мизулиной Екатерина («Важные истории» подробно писали об этой организации). 

В Карелии список «национал-предателей» начали составлять прямо под постом губернатора Артура Парфенчикова во «ВКонтакте», где он поздравлял жителей региона «c Днем Крымской весны». Пользователи с буквами Z на аватаре в комментариях призывают «прикрыть» страницы «хейтеров» — «чтоб не лили в уши граждан фейковую лабуду про Крым, Донбасс, Украину». Пользователь по имени Алексей Кузнецов (на момент публикации заметки он удалил свою страницу, однако скриншот его комментария имеется в распоряжении редакции. — Прим. ред.) пишет: «Этот список [„хейтеров“] можно долго пополнять», — и дает ссылки на личные страницы карельских активистов, оппозиционных депутатов, независимых журналистов. 

Несмотря на то, что сейчас комментарий удален, после его публикации всем перечисленным в нем начали писать сообщения с оскорблениями и угрозами. «Каждый день живу, как последний. Жду, что выломают дверь. Но в списке лучшие люди Карелии. Я пока держусь. Люди пишут в день по 50 сообщений в день с поддержкой», — говорит «Важным историям» одна из фигуранток списка. Она предполагает, что Кузнецов — это «бот или майор на довольствии». 

Другой фигурант списка Кузнецова, журналист Александр Фукс, рассказал, что уехал из страны в связи с угрозой всеобщей мобилизации. «Мне написала одна знакомая, что ко мне много вопросов: американское гражданство, местонахождение и финансирование. А я с ней накануне переписывался. Рассказывал, как тяжело мне дался этот отъезд и как я хочу домой. Объяснял, что никто мне не платит. Мы ж в нормальных отношениях были когда-то, — говорит Фукс. — Еще один старый знакомый сегодня написал, что меня наверняка финансируют. В личку бывшая подруга написала, что я обычный американский агент. Это вроде и не угрозы. А так... Намек для тех майоров, которые мониторят соцсети». 

«Сейчас многие сравнивают современное стукачество с советским, вспоминают фразу про четыре миллиона доносов, написанных за сталинский период правления, — говорит специалист по истории ГУЛАГа. — Действительно, эта цифра реальная, но не стоит забывать, что часть доносов тогда была написана под пытками — сейчас мы уже и не узнаем, какая именно. Сейчас, насколько я понимаю, никто никого не пытает, чтобы заставить жаловаться на инакомыслящих, и поэтому каждое открытое письмо ректоров, поддерживающих интервенцию, каждый донос на написавшего антивоенный пост — это еще более мерзко, чем было в советское время».