Новости с мировых фондовых бирж звучат, как будто происходит что-то ужасное. Индекс Гонконгской биржи Hang Seng в понедельник упал на 13%. С начала апреля американский индекс S&P 500, панъевропейский EURO STOXX 50, немецкий DAX снизились на 11–12%. Даже индекс Московской биржи падает 14 торговых дней подряд и за это время потерял примерно 17%.
Почему они падают?
Потому что в экономике действительно происходит нечто ужасное. Иначе сложно оценить развязанную Дональдом Трампом торговую войну. Это именно война — например, от Европы он фактически потребовал репараций: «Не будет никаких переговоров, пока они не будут платить нам много денег… не только за то, что происходит сейчас, но и за то, что было».
2 апреля Трамп объявил чрезвычайное положение в связи с огромным дефицитом в торговле и ввел с 5 апреля пошлины 10% на весь импорт, к которым добавил еще 11–50% для большинства стран. Китай получил 34%, Япония — 24%, ЕС — 20%, полный список — здесь. Все это суммируется с уже существовавшими пошлинами. Для многих стран они стали фактически запретительными, а времени на то, чтобы отреагировать на изменения такого масштаба и перестроить цепочки производства и сбыта, Трамп не дал.
Сейчас почти все страны судорожно пытаются понять, как им быть. Одни, как Камбоджа, снижают пошлины на американские товары (этого и добивался Трамп) или склоняются к этому в надежде договориться, как Филиппины. А вот Китай ввел ответные пошлины на американские товары — 34%, ровно столько, сколько получил от Трампа. Большая часть падения Hanh Seng (13%) пришлась на понедельник, когда стало известно, что Китай принял вызов.
Происходит то, что больше всего не любят на рынках, — хаос. Никто ничего не понимает, а у страха глаза велики. В смутные времена инвесторы избавляются прежде всего от рискованных активов, но вот вопрос: а что сейчас не рискованно? Дешевеет даже доллар: индекс его курса к основным валютам тоже снизился.
Бизнесу — от крупнейших корпораций до средних и порой малых — надо на ходу перестраиваться. Заводы и поставщики американских компаний разбросаны по всему миру, для компаний внезапно закрылся главный рынок сбыта. Все это снизит выручку и прибыль компаний, а это основа оценки их стоимости. Трамп как будто специально рушит основы мировой торговли, и пока непонятно, как сильно она пострадает и что придет на смену. Ясно, что это замедлит рост американской и мировой экономики, если не приведет к спаду.
Вызовут или нет эти пошлины рецессию — еще вопрос, но рост они замедлят, написал в письме акционерам JPMorgan Chase руководитель банка Джейми Даймон. Внешнеторговая политика Трампа создала «много неопределенностей», включая последствия для доллара, мировых потоков капитала, корпоративных прибылей, перечисляет он: «Чем раньше эта проблема будет решена, тем лучше, потому что некоторые из негативных последствий растут и накапливаются со временем, и их будет сложно обратить вспять».
Рынки живут ожиданиями. И вдруг выясняется, что реальность хуже, чем предполагалось еще недавно. Как тут не падать?
Такое вообще бывало?
Да, и не раз, последний — в начале пандемии. Нынешнее падение американского рынка стало самым сильным с конца февраля — начала марта 2020 года, а гонконгского — с 1997 года, когда в Азии разразился финансовый кризис (он ударил и по России, став одной из причин дефолта в 1998 году). Во время мирового финансового кризиса 2007–2008 годов индексы ведущих мировых бирж падали намного сильнее.
Экономика пока не научилась обходиться без биржевых кризисов (а может, и никогда не научится). Про многие из них написаны книги и сняты фильмы: про Великую депрессию, начавшуюся с биржевого краха 1929 года, мировой финансовый кризис 2007–2008 годов, про черный понедельник 19 октября 1987 года, в который индекс Dow Jones упал на 22,6%.
У них были разные причины, и последствия тоже были разные. Пандемийный обвал был отыгран в том же году, а вот на то, чтобы достичь уровней перед Великой депрессией, Dow Jones понадобилось почти 30 лет. Такая же история в Японии: на то, чтобы вернуться к пиковым уровням 1990 года, у ее главного индекса, Nikkei 225, ушло 34 года.
Докуда они еще упадут?
Это зависит прежде всего от Трампа и реакции других стран на его действия, которые не может предсказать никто. Пока большинство настраивается на худшее. Председатель Федеральной резервной системы (ФРС, американский центробанк) Джером Пауэлл предупредил, что экономические последствия торговой войны могут быть хуже, чем ожидалось.
«Похоже, рынки по-прежнему оценивают активы исходя из предположения, что у нас все-таки будет довольно мягкая посадка [экономики]», – написал акционерам Даймон, отметив, что сам он в этом не так уверен.
«Есть ощущение, что ребята уперлись и буквально не ведают, что творят. Или ведают, но недооценивают масштаб разрушения ими основ финансовых рынков. Но развал финансовой системы мира, тем более рукотворный, чреват грандиозными последствиями, в том числе и для виновников торжества», — пишет финансист, бывший профессор ВШЭ Евгений Коган.
Чем это грозит экономике?
Пока падение рынков лишь отражает восприятие той угрозы экономике, которую несет торговая война. Экономические последствия, о которых говорит Пауэлл, — это, прежде всего, ускорение инфляции и торможение экономики.
Если получится все это быстро прекратить, то серьезных последствий от падения фондовых рынков не будет, не считая тех, кто потеряет на этом деньги. Но такова уж судьба тех, кто играет на бирже. Хотя осадок, конечно, останется.
А вот если Трамп, как обещает, не сдаст назад, а продолжит наступать, всё будет серьезней. В развитых экономиках фондовый рынок — это в первую очередь не казино для спекулянтов, а очень важный инструмент для сбережений населения. Это триллионы долларов пенсионных накоплений и других инвестиций. Грубо говоря, многие станут беднее. Понимая, что стоимость их сбережений уменьшилась, они станут более экономными — станут меньше тратить, а это тормозит экономику.
Последствия кризисов во многом зависят от действий властей. Спустя десятилетия экономисты пришли к выводу (за это получил Нобелевскую премию Бен Бернанке, возглавлявший ФРС в кризис 2007–2008 годов), что Великая депрессия была во многом рукотворной: то, что начиналось как обычная небольшая рецессия, неправильной экономической политикой было раздуто до настоящей экономической катастрофы — без работы был каждый четвертый американец. А в ковид большинство стран запустили программы поддержки бизнеса и населения, что позволило быстро преодолеть спад и экономики, и на фондовых рынках.
«Есть понятие точки невозврата, — пишет Коган. — Если обвал рынка пройдет определенную точку и ничего не будет сделано, то размер потерь инвесторов будет колоссальным, его невозможно будет возместить».
Что это значит для России
У России, как всегда, особый путь. Фондовый рынок по-настоящему волнует экономических технократов и узкую прослойку финансово продвинутых людей с деньгами. Власти же любят похвастаться, когда рынок растет (отражает наши успехи), а в остальном им на него плевать.
Редкое исключение — 2008 год, когда в разгар финансового кризиса возникла угроза перехода крупных компаний под контроль иностранных банков. Дело было так. Перед этим экономика и фондовый рынок долго росли, и многие крупные предприниматели расширяли свои бизнес-империи, покупая другие компании, в том числе в других странах, даже в Америке. Для этого они в том числе привлекали кредиты западных банков, отдавая в залог акции принадлежавших им компаний. Эти акции, как все остальные, подешевели, и банки потребовали увеличить обеспечение. Денег на это не было (кризис же), и возникла реальная угроза, что банки заберут заложенные пакеты акций. Государству пришлось перекредитовать олигархов.
Сейчас стоимость акций российских компаний интересует лишь тех, кто, несмотря ни на что, пытается инвестировать, а также самых любопытных, например кто оценивает состояние бизнесменов. По данным Центробанка, в прошлом году россияне вложили в акции и облигации 1,8 трлн рублей — примерно десятую часть того, что разместили в банках.
Настоящих инвесторов в России немного. По данным Московской биржи, хотя бы одну сделку в месяц на ней заключают 3–4 млн человек. Это и есть почти весь рынок. После начала войны деньги и ценные бумаги западных инвесторов были заблокированы, и с тех пор, по данным биржи, до 80% оборота с акциями приходилось на физических лиц. В марте эта доля была 71% (с облигациями — 29%).
Так что единственное, хотя и серьезное последствие падения рынков для РФ — это снижение цены на нефть, которая тоже биржевой товар. Поэтому власти внимательно следят за «напряженной ситуацией» на мировых рынках, признал пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков. О частных инвесторах он не упомянул. А о том, чем вообще грозит тарифная политика Дональда Трампа, мы писали здесь.