Эта статья перепечатана из Substack Сергея Вакуленко.
В последние два месяца утренние новости сопровождал запах напалма, а звуковой дорожкой к ним можно было ставить «Полет валькирий». С начала года украинские беспилотники атаковали 13 российских НПЗ и несколько нефтебаз. После первых двух таких атак я заметил, что пока это — неудобство, которое может превратиться в проблему. На сегодняшний день ущерб, нанесенный российской нефтеперерабатывающей отрасли еще, может быть, не проблема, но ясная угроза проблемы.
Выше ожидаемого
Пожалуй, это первый пример массированной, устойчивой во времени и успешной атаки украинской беспилотной авиации на российскую инфраструктуру (кроме атак нефтяной отрасли, в частности были атаки на несколько крупных объектов металлургии). Для меня оказался определенным сюрпризом и масштаб атаки, и беспомощность российской ПВО. Не то чтобы ПВО совсем не работала — в одном из роликов можно видеть, как среди бела дня медленно летящий дрон заходит на вираж и успешно пикирует на цель под звуки непрерывной, но, как показывает этот пример, безуспешной пальбы.
Это не первые украинские атаки. В 2023 году атаковали Москву, но это было сродни демонстративным бомбардировкам Берлина в августе 1941 года — не причинившие особого ущерба, хоть и заставляющие обывателей задуматься и сбивающие самоуверенность с начальников. Первые атаки на объекты промышленности производили такое же впечатление — для реального эффекта необходим масштаб, а способность украинской стороны создать и поддерживать такой уровень давления была неочевидна.
Многие выводы, сформулированные в начале этих атак, остаются верными. Удары по российским НПЗ создают убытки нефтяным компаниям, но не наносят ущерба бюджету и практически не влияют на объем российской экспортной выручки. Нужды армии и первоочередные нужды экономики в топливе могут быть покрыты производством заводов, недостижимых для украинских дронов. Атаки единичными дронами не уничтожают заводы целиком и обычно даже не уничтожают отдельные установки, но лишь повреждают их. Малый вес боевой части такого оружия компенсируется точностью попадания, но в большинстве случаев остается возможность для относительно быстрого восстановительного ремонта.
С другой стороны, стоимость дронов, даже с учетом того, что до цели доходит небольшая часть атакующего роя, в десятки, если не сотни раз ниже стоимости ликвидации причиняемого ущерба, что важно в войне на истощение. Если мощность потока дронов сохранится, российская ПВО не увеличит эффективность и не будут найдены какие-то иные способы обороны, Украина будет способна снижать выработку российских НПЗ быстрее, чем нефтяные компании будут способны их восстанавливать.
Современное развитие, дешевизна и доступность навигационной электроники (не только спутниковой навигации, но и твердотельных инерциальных систем, не требующих внешнего сигнала), появление системы связи Starlink, позволяющей, похоже, управлять беспилотниками даже с расстояния в 1000 км, общедоступность спутниковых снимков, позволяющих выбирать цели с точностью до нескольких метров — все эти факторы в принципе меняют пределы возможного для воздушных атак против стратегических целей на больших расстояниях.
Идеальный сценарий
Впрочем, 40% российской нефтепереработки находится вне досягаемости нового украинского оружия. Если предположить, что в результате атак работать будут только заводы, находящиеся в безопасности, то и этих мощностей достаточно для обеспечения потребностей страны в дизтопливе, судовом топливе и мазуте. Правда, возникнет дефицит бензина и авиационного керосина (для гражданской авиации) — примерно 20–30%, но он может быть покрыт импортом с двух крупных беларусских НПЗ, суммарная мощность которых в 3,5 раза превосходит потребности Беларуси.
Пока размер повреждений ниже. Если считать по мощности поврежденных установок, то производство товарного топлива — бензина, дизельного топлива и керосина — может снизиться на 15%. Запас по керосину и дизтопливу еще есть, а по бензину объем привычного потребления сейчас примерно равен объему сохранившегося производства.
Идеальный для украинской стороны сценарий кампании против российских НПЗ, возможно, выглядел бы как полный и далее развиваемый успех украинских атак на все НПЗ в радиусе действия дальнобойных дронов, неспособность российской обороны противостоять таким атакам и в итоге практически полная остановка работы НПЗ в радиусе действия БПЛА, что заставило бы российские власти искать паллиативные меры по обеспечению армии и экономики нефтепродуктами. Тогда России пришлось бы решать несколько проблем.
Значительно возрастет нагрузка на железные дороги, которые и так уже заметно перегружены. В России есть система магистральных продуктопроводов, по которой можно доставлять дизтопливо и бензин с сибирских и уральских НПЗ на северо-запад, в центр и на юг России, но как минимум для дальнейшей дистрибуции топлива понадобится задействовать железную дорогу, как и для доставки топлива из Беларуси. Увеличение нагрузки на железные дороги может создать каскадные проблемы для других отраслей.
Правительству либо придется вводить нормированное распределение топлива, либо отказаться от популистских мер по поддержанию низких цен на бензин, позволить ценам вырасти и обеспечить балансировку спроса и ставшего ограниченным предложения через рост цен. Скорее всего, в такой ситуации правительство не оставит дополнительную выручку нефтяным компаниям, а введет чрезвычайные налоги.
Вынужденное снижение потребления моторного топлива и рост цен на него, возникающие проблемы с автомобильным и железнодорожным транспортом добавят проблем российской экономике, уже страдающей от недостатка и дороговизны трудовых и кредитных ресурсов. Скорее всего, это именно тот результат, на который и рассчитывают украинские стратеги.
Идеал недостижим
Этот идеальный с точки зрения Украины сценарий может оказаться недостижим. Если присмотреться к статистике атак, то на первый взгляд кажется, что атаки затронули треть российской нефтепереработки — 13 из 37 заводов, перечисляемых в сводках Минэнерго и ЦДУ ТЭК. Но на нескольких из этих заводов атаки оказались отбиты.
Крупнейший в европейской части страны Киришский НПЗ под Санкт-Петербургом был безуспешно атакован дважды, была отбита атака на Ярославский НПЗ, на соседний с сильно пострадавшим Сызранским Новокуйбышевский. Небольшой Ильский НПЗ в Краснодарском крае получил пробоину в одной из двух установок первичной переработки нефти, но вернулся к прежним объемам выпуска меньше чем через две недели после атаки. Этот завод вообще выглядит непотопляемым — он уже подвергался атакам в 2023 году, но и тогда смог восстановить работу в полном объеме. Судя по сообщениям прессы, на Волгоградском НПЗ оказалась повреждена не сама установка первичной переработки, а один из идущих к ней трубопроводов — такое повреждение может быть легко и быстро устранено.
Шесть из тринадцати так или иначе атакованных заводов не играют особенной роли в снабжении внутреннего рынка — это заводы, практически полностью работающие на экспорт, или мини-НПЗ. Из важных для внутреннего рынка заводов повреждения разной степени тяжести получили четыре: Нижегородский, Рязанский, Сызранский и Волгоградский. Это крупные заводы, два из них важны для снабжения Москвы, но это все еще не очень большая доля российской нефтепереработки, и как минимум три из них, похоже, продолжили работу, хоть и в меньшем объеме.
Интересен и выбор целей на заводах. С одной стороны, атаки по установкам первичной переработки, на первый взгляд, сразу значительно снижают выработку завода. С другой стороны, выработка ключевых продуктов, в первую очередь бензина, при этом может снижаться в меньшей мере, если «бутылочное горлышко» в производительности НПЗ было на установках крекинга (а такое не редкость на российских заводах). С окончанием налогового маневра в 2024 году российские НПЗ снижали загрузку своих первичных мощностей и приводили их в соответствие с пропускной способностью вторичной переработки, конвертирующей мазут в светлые нефтепродукты. После атаки уцелевшие первичные колонны могут быть дозагружены, контуры вторичной переработки пострадавших заводов могут начать принимать тяжелые фракции с соседних заводов.
При этом установки первичной переработки — это хоть и громоздкие, но достаточно простые агрегаты, большинство деталей которых производится в России и которые не так трудно отремонтировать на месте. Потеря более сложных химических реакторов вторичной переработки, систем управления, насосов и другого динамического оборудования могла бы быть куда более болезненной, но такие атаки труднее организовать — колонны первичной переработки куда более заметная цель.
Наконец, можно предполагать, что атаки на значимые объекты внутри России были приурочены к «выборам»: атаки в январе были пробой тактики, а к мартовским атакам копился арсенал дронов. Если это предположение верно, интенсивность атак на НПЗ сейчас должна ослабнуть. За несколько недель станет ясно, насколько действительно сократилась выработка топлива, какие заводы смогли восстановить производство. Пока можно сказать, что атаки дронов стали значимым и материальным фактором войны не только на линии фронта, но и при атаках на тыл. Тем не менее до решающего значения им еще далеко.