Экономика солнца и ветра: правда ли, что война остановила глобальный энергопереход
Отказавшись от российских нефти и газа, Запад затормозил переход к зеленой энергетике. Такое мнение можно услышать сегодня в России. Но оно справедливо лишь для самой России, где за счет солнца и ветра производится каждый 133-й киловатт-час электроэнергии, в то время как в мире — уже каждый восьмой

Под энергетическим переходом принято понимать принципиальный сдвиг в структуре энергопотребления.
- Первый энергетический переход был связан с увеличением потребления угля вследствие промышленной революции во второй половине XIX века.
- Второй — с ростом потребления нефти в результате масштабного развития автотранспорта в первой половине ХХ века.
- Третий — с ростом потребления газа во второй половине ХХ века.
- Сейчас мы наблюдаем четвертый энергетический переход, выраженный в существенном увеличении использования современных возобновляемых источников энергии (которые не включают в себя традиционное биотопливо — дрова).
Особенность четвертого энергоперехода: он обусловлен борьбой с изменением климата и поиском альтернатив истощающимся запасам ископаемого топлива. Кроме того, в отличие от предыдущих переходов он должен быть полным. Этот переход называют еще зеленым переходом.
Вторжение России в Украину спровоцировало глобальный энергетический кризис беспрецедентной глубины и сложности, эпицентр которого находится в Европе. Чтобы как можно меньше финансировать агрессора, ЕС был вынужден отказаться от значительной части импорта энергоносителей из этой страны. По данным Евростата, в первом квартале 2021 года Россия обеспечивала около 45% импорта угля ЕС, почти 40% импорта газа и почти 30% импорта нефти, а к первому кварталу 2023 года значения этих показателей снизились соответственно до 0, 15 и 5%.
Такие стремительные изменения в торговле не дались Европе легко. Краткосрочные меры реагирования многих стран должны были обеспечить энергетическую безопасность и нередко противоречили ценностям энергетического перехода.
Например, в июле 2022 года в Германии был принят Закон о замещающих электростанциях. Он позволил повторно выйти на рынок электроэнергии угольным электростанциям, которые уже были закрыты или вскоре должны были быть закрыты в рамках немецкого плана поэтапного отказа от угля. Но вернуться на рынок угольным электростанциям разрешили лишь временно: изначально — до 30 апреля 2023 года, затем этот срок был продлен до 31 марта 2024 года.
Великобритания уже несколько лет практически не использует уголь для производства электроэнергии, а к октябрю 2024 года планирует навсегда закрыть все свои угольные электростанции. Однако недавно, при пиковых температурах Великобритания вновь их запускала.
Крупнейшая энергетическая компания Дании Orsted осенью 2022 года получила указание от властей продолжить или возобновить работу своих трех тепловых электростанций — Эсбьерг, Студструп и Киндби. На каждой станции речь идет об одном блоке, работа продлена до 30 июня 2024 года. При этом компания Orsted — важный участник рынка ветровой энергетики и намерена стать углеродно нейтральной к 2025 году.
Все эти события позволили некоторым российским наблюдателям начать дискуссию о том, что энергетический переход откладывается, если не отменяется совсем.
Вот несколько тезисов из доклада главы крупнейшей в России нефтяной компании «Роснефть» Игоря Сечина на Петербургском экономическом форуме в 2022 году.
- Антироссийские санкции, по сути, покончили с зеленым переходом, остаточная зеленая риторика полностью противоречит реальной практике, направленной на поиск любой ценой любых источников углеводородов, взамен российских.
- Зеленая революция, антипандемийные меры и гибридная война с Россией — это попытки организовать смену экономико-технологического уклада в интересах действующего доминанта [США].
- Риторика западных стран о необходимости ускорения декарбонизации вступает в противоречие с их же практикой — на словах призывая к снижению углеродного следа, на деле они наращивают его, при этом разрушая экономики других стран.
- В условиях высоких цен на газ растет спрос на более дешевые субституты и увеличивается доля угля в энергетическом балансе. Угольная генерация в Европе в 2022 году может вырасти более чем на одну треть, притом что в 2021 году она уже выросла на 18%. Налицо настоящий угольный ренессанс, во многом подрывающий глобальные усилия по снижению углеродного следа.
На Западе похожая дискуссия тоже существует, однако в гораздо более осторожных формулировках, так как там почти всем давно очевидно, что энергетический переход уже не остановить. Например, в последнем ежегодном обзоре мировой энергетики Международного энергетического агентства (МЭА) говорится, что, с одной стороны, высокие цены на ископаемое топливо и рекордные уровни выбросов парниковых газов заставят сокращать зависимость от них или использовать их более эффективно. С другой стороны, проблемы энергетической безопасности могут стимулировать возобновление инвестиций в ископаемое топливо и соответствующую инфраструктуру.
Так отменяется переход на зеленую энергию или нет?
Нет, и на это указывают как минимум три факта.
Во-первых, продление работы некоторых угольных электростанций в Европе — временная мера, которая в большинстве случаев имеет четкий дедлайн. В Германии, например, Министерство экономики и климата заверяет, что временное возвращение в строй угольных электростанций не отменяет цель отказаться от использования угля для производства электроэнергии к 2030 году (в худшем случае — к 2038 году).
У Германии уже есть опыт отказа от атомной энергетики. Три последние немецкие АЭС должны были закрыться 31 декабря 2022 года, однако в целях экономии природного газа их работа была продлена до 15 апреля 2023 года. После этого, 16 апреля 2023 года, Германия навсегда перестала производить атомную электроэнергию. Еще недавно АЭС играли важную роль в немецкой электроэнергетике — в начале 2000-х на них приходилось около 30% всей генерации. При производстве атомной электроэнергии выбросы парниковых газов отсутствуют, однако риск крупных катастроф с человеческими жертвами и с гигантским ущербом для окружающей среды, отсутствие постоянных хранилищ опасных отходов АЭС, длительные сроки строительства АЭС (часто более десятилетия) и их высокая стоимость не позволяют считать атомную энергию приемлемым решением в области энергетического перехода в прогрессивном обществе.
Во-вторых, ЕС, США и многие другие страны отреагировали на энергетический кризис, приняв новые меры стимулирования инвестиций в чистую энергию и энергоэффективность.
Например, в мае 2022 года Европейская комиссия приняла план REPowerEU, направленный на энергосбережение, развитие производства возобновляемой энергии и диверсификацию поставок энергоносителей. Этот план уже дает хорошие результаты. Всего за восемь месяцев ЕС нашел замену 80% российского трубопроводного газа. Потребление газа в ЕС в период с августа 2022 года по март 2023 года сократилось на 18%, в то время как страны изначально договаривались о 15%-м сокращении. В 2022 году ЕС впервые произвел больше электроэнергии за счет ветра и солнца, чем за счет газа. В 2021 году доля возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в потреблении всей энергии в ЕС составила 21,8%. До войны планировалось, что к 2030 году этот показатель достигнет 40%, а после начала войны было принято решение увеличить минимум до 42,5%, а целевое значение — до 45%.
Долгосрочные планы ведущих экономик мира не только не предусматривают остановки перехода на зеленую энергетику, но и требуют его существенного ускорения.
США в августе 2022 года приняли Закон о снижении инфляции (US Inflation Reduction Act, IRA), который называют крупнейшим федеральным пакетом мер, направленных на поддержку возобновляемой энергетики (через гранты, налоговые кредиты и т. д.) и борьбу с изменением климата. Общая сумма поддержки ВИЭ и климата, по разным оценкам, может составить от 0,4 до 1,2 трлн долларов. Для сравнения, стоимость поддержки всей экономики США после кризиса 2008–2009 годов (в рамках Американского акта восстановления и реинвестирования 2009 года, ARRA) оценивалась в 0,8 трлн долларов.
Китай в 2022 году принял 14-й пятилетний план по развитию ВИЭ на 2021–2025 годы. Документ предусматривает увеличение производства электроэнергии за счет ВИЭ на 50%, с 2,2 трлн киловатт-часов в 2020 году до 3,3 трлн киловатт-часов в 2025 году, доля ВИЭ в потреблении электроэнергии при этом должна возрасти с 28,8% в 2020 году до 33% в 2025 году, а доля ВИЭ в потреблении электроэнергии без учета гидроэлектростанций (ГЭС) — с 11,4 до 18%. Китай уже много лет является мировым лидером по производству оборудования для ветровых и солнечных электростанций (ВЭС и СЭС), а также по установленной мощности ВЭС и СЭС.
Долгосрочные планы ведущих экономик мира не только не предусматривают остановки перехода на зеленую энергетику, но и требуют его существенного ускорения.
В-третьих, солнце и ветер в последние несколько лет стали самыми дешевыми источниками электроэнергии, и война в Украине не изменила эту ситуацию. Так, согласно докладу Lazard, в котором в основном использованы американские данные, стоимость производства 1 мегаватт-часа электроэнергии на новых материковых ВЭС и на новых больших СЭС в мире сейчас начинается от 24 долларов, в то время как на новых газовых электростанциях — от 39 долларов, а на новых угольных — от 68 долларов. Эксплуатация многих старых газовых и угольных электростанций обходится дороже, чем запуск новых ВЭС и СЭС — средние предельные издержки старой газовой генерации оцениваются в 62 доллара за мегаватт-час, старой угольной генерации — в 52 доллара за мегаватт-час.
В какую энергетику больше инвестируют
По данным МЭА, начиная с 2016 года в чистую энергетику инвестируют больше, чем в ископаемое топливо, и начиная с 2019 года эта разница резко растет. Под чистой энергетикой МЭА понимает производство электроэнергии за счет ВИЭ (37% всех инвестиций в чистую энергию в 2022 году), энергоэффективность (еще 24%), электросети, электротранспорт, накопители энергии, АЭС и прочие технологии низкоуглеродной энергетики. Следует отметить, что в атомную энергетику в 2022 году пошло лишь немногим более 3% всех инвестиций в чистую энергетику.
Привела ли война к росту угольной генерации?
По данным Ember, производство электроэнергии в ЕС за счет угля в абсолютном измерении сокращается с января 2023 года, в мае оно достигло 20 тераватт-часов в месяц, при том что с начала войны до марта 2023 года этот показатель ни разу не опускался ниже 30 тераватт-часов. Как видно на рисунке ниже, в последние месяцы выработка электроэнергии из угля заметно сократилась в ЕС и в относительном измерении. Эти данные вовсе не свидетельствуют об угольном ренессансе в Европе. Не наблюдается угольного ренессанса и в Китае, несмотря на то что туда сейчас идут огромные объемы российского угля со скидкой.
Сократила ли война зеленую генерацию?
При этом практически во всех крупных экономиках мира, как развитых, так и развивающихся, в 2022 году наблюдалось увеличение доли электроэнергии, произведенной за счет солнца и ветра. Во всем мире доля производства электроэнергии за счет этих двух возобновляемых источников возросла с 10 до 12%. Сегодня почти каждый восьмой киловатт-час в мире производится либо за счет энергии солнца, либо за счет энергии ветра (в России — каждый 133-й).
Глобальный зеленый энергетический переход не только не отменяется, но и ускоряется. К сожалению, этот процесс не является молниеносным, однако его инертность обусловлена не чьими-то сомнениями в его необходимости, а тем, что жизненные циклы в энергетике длятся несколько десятилетий, а также тем, что в некоторых секторах (например, грузовые перевозки, водный транспорт, авиатранспорт, высокотемпературные промышленные процессы и др.) безуглеродные технологии еще не готовы к применению в промышленных масштабах и требуют дальнейших исследований и разработок. Но все необходимые решения обязательно будут найдены.
Для России энергопереход — большая проблема. С углеводородами связана огромная часть доходов бюджета, да и всей экономики.
До войны, в 2021 году, нефтегазовые доходы составляли почти 36% доходов федерального бюджета, или 7% ВВП. В этом году они ниже: 27% по итогам первого полугодия, план на год — 34%. Но это далеко не всё. Ученые подсчитали, что с учетом опосредованного влияния на экономику (налог на прибыль нефтегазовых компаний, повышенные зарплаты и потребление их работников, доходы неэффективных поставщиков и экономия субсидируемых потребителей и многое-многое другое) доля доходов от углеводородов и связанных с ними отраслей может достигать 25% ВВП.
Они, конечно, не исчезнут по мере энергоперехода, но кормить страну нефти-матушке и газу-батюшке будет все сложней. Это признают и близкие к власти эксперты, например из аналитического центра ЦМАКП. «Рост нефтегазовых доходов сдерживается… в среднесрочной (и, вероятно, долгосрочной) перспективе курсом на развитие альтернативных источников энергии», — пишут они.
«Углеводородной ренты по большому счету больше не будет, — предупреждает ЦМАКП в другом обзоре. — Ситуация разве что ухудшится. Нам предстоит конкурировать на стоящих (или сжимающихся) энергетических рынках в условиях экологической и технологической гонки — причем со странами, изначально находящимися в более благоприятных условиях. Энергосырьевой сектор не будет точкой масштабного извлечения ренты; с учетом прогноза мирового спроса доля поступлений от экспорта углеводородов уже к 2030 году упадет до 7% ВВП — вдвое меньше привычного уровня».
Развязав войну, Россия не затормозила, а ускорила энергопереход и этим сама себе вырыла яму.
Прекрасное безуглеродное будущее
В электроэнергетике переход идет быстрее, чем в других секторах, поскольку здесь уже есть богатая история использования ВИЭ. В 2022 году за счет всех ВИЭ было произведено 30% глобальной электроэнергии. В других отраслях экономики доля ВИЭ ниже: в отоплении и кондиционировании зданий зелеными были лишь 11% энергии (на 2020 год), на транспорте — менее 4% (на 2021 год). Эти сектора будут электрифицировать дальше. А что по техническим или экономическим причинам не удастся электрифицировать — переводить на биотопливо и другие зеленые энергоносители, такие как зеленый водород.
При всех преимуществах солнца и ветра у этих источников энергии есть очень серьезный недостаток — переменный характер выработки; СЭС и ВЭС не могут гарантированно в любое время суток производить полностью предсказуемый и управляемый объем электроэнергии. Эта проблема будет решаться за счет повышения гибкости энергосистемы — прогнозирования, управления спросом, обмена большими объемами электроэнергии с соседними регионами, развития накопителей электроэнергии, а также применения других возобновляемых источников энергии, выработка которых лучше поддается регулированию, таких как биотопливо, малые ГЭС, геотермальная энергетика.
К большим ГЭС в прогрессивном обществе в последнее время сложилось негативное отношение, поскольку их строительство приводит к загрязнению рек, уничтожению лесов, утрате биоразнообразия и переселению людей. В развитых странах большие ГЭС вряд ли будут строиться в дальнейшем, однако там будут применять малые ГЭС, ущерб от которых для окружающей среды минимален.
К биотопливу также может быть немало вопросов, касающихся его производства — не вырубались ли леса, не создавалось ли рисков для продовольственной безопасности, не происходила ли утрата биоразнообразия и т. д. Однако большинство из них решаемы за счет внедрения более жесткого контроля.
Атомная энергия будет применяться еще долгое время, несмотря на ее огромные риски. Но пример Германии дает надежду на то, что отношение к АЭС будет со временем меняться и в других странах, вплоть до полного отказа от них.