Обещания без обязательств
В итоговом коммюнике вильнюсского саммита Украина с большим уважением и сочувствием упоминается 45 раз, но никаких конкретных обязательств, когда и, главное, при выполнении каких условий страна будет принята в НАТО, там нет. Только общие фразы. «Будущее Украины в НАТО. Мы подтверждаем обязательство, взятое нами на саммите 2008 года в Бухаресте, о том, что Украина станет членом НАТО». «Мы сможем направить приглашение Украине присоединиться к альянсу, когда союзники придут к согласию, а условия будут выполнены». Иными словами, может быть, через год, а может — через десять. Что касается ближайших перспектив, то важным решением считается создание совета Украина – НАТО, в котором союзники и Украина участвуют «в качестве равноправных членов для продвижения политического диалога».
Более конкретной была принятая на полях саммита декларация стран Группы семи и Украины. Страны G7 продолжат поставлять Украине «современную военную технику», в том числе авиацию, поддерживать развитие ее оборонной промышленности, обучать армию и предоставлять разведданные.
В принципе все это было более или менее предсказуемо еще до саммита. Понятно, что о немедленном приеме Украины в НАТО вопрос вообще не стоял. Это означало бы, что, согласно статье 5 Североатлантического договора, союзникам пришлось бы вступить в войну с Россией, чего они делать никоим образом не собираются. Но немало членов НАТО считали, что на саммите Украина должна была получить конкретное обязательство, с указанием сроков и условий. В Киеве к этим странам относят прежде всего государства так называемого восточного фланга блока, а также в той или иной степени Францию, Италию и скандинавские страны. Однако накануне встречи президент США Джо Байден заявил, что Украине необходимо не только закончить войну, но и выполнить другие требования, включая демократизацию. То есть принятие Украины в НАТО откладывается, пока не будет заключено то, что в Вашингтоне называют «мирным соглашением» с Москвой, и пока украинская политическая практика, на деле вполне демократическая, не будет отвечать американским представлениям о демократии.
Плюс было решено, что принять Украину в НАТО можно будет по ускоренной процедуре, без предоставления плана действий по членству (ПДЧ). С одной стороны, это значит, что прием может состояться в любой момент. С другой — отсутствие ПДЧ освобождает НАТО от каких-либо обязательств перед Украиной и развязывает руки противникам ее приема практически на каждом этапе этого процесса. Если конкретных условий нет — остаются только обещания. Обещание же, как заметил в свое время Талейран, «хорошо тем, что от него всегда можно отказаться».
Вашингтонский москвоцентризм
Позиция администрации Байдена — а именно она сыграла ключевую роль в решениях саммита НАТО — опирается на ту часть американского истеблишмента, которая добивается скорейшего прекращения военных действий и урегулирования конфликта на основе какого-то варианта «корейского сценария», по сути дела — фиксации военно-политического статус-кво. В последние два-три месяца в американской прессе и академических журналах, близких к правительственным кругам, появилось немало статей, призывающих Белый дом добиваться урегулирования конфликта с учетом российских требований. Аргументы их авторов сводились к следующему: Украина не может добиться победы в войне, а значимое увеличение западной, прежде всего американской, военной помощи приведет либо к ядерной эскалации, либо к разгрому России, чреватому ее распадом и потерей контроля над ядерным оружием.
«Численное превосходство российских вооруженных сил, скорее всего, позволяет им противостоять более высоким оперативным навыкам и моральному духу Украины… Наиболее вероятным исходом конфликта является не полная победа Украины, а кровавый пат», — писали патриарх американской дипломатии Ричард Хаас и Чарльз Купчан во влиятельном американском журнале Foreign Affairs. Запад должен предоставить Украине военную помощь, достаточную для того, чтобы убедить Москву, что выиграть войну невозможно. Но, утверждают авторы, урегулировать конфликт можно, «завершив войну, отсрочив окончательное решение вопроса о судьбе территорий, находящихся под российской оккупацией», иными словами, о полной победе Украины речь не идет.
В американском истеблишменте достаточно людей, которые всю жизнь занимались только одним: искали компромиссы с Москвой
За несколько дней до вильнюсского саммита тот же Foreign Affairs опубликовал еще более резкую статью, авторы которой, занимающие видное место в одном из самых престижных вашингтонских аналитических центров — Институте Катона, заклинали Байдена ни в коем случае не соглашаться на членство Украины в НАТО: «Президент США Джо Байден должен ясно дать понять, что Украину не следует принимать в НАТО. Сопротивление Киева российской агрессии было героическим, но в конечном итоге государства делают то, что отвечает их интересам… Прием Украины в НАТО поставит ее перед мрачной перспективой выбора между войной с Россией с ее разрушительными последствиями или отступлением и обесцениванием гарантий безопасности НАТО для всего альянса. На саммите в Вильнюсе и после него лидеры НАТО поступили бы мудро, если бы признали это и закрыли дверь для Украины».
Высказывания и рекомендации такого толка, позицию Вашингтона относительно военной помощи Украине, например затягивание поставок боевой авиации, ракет дальностью до 300 км и других вооружений, равно как и вообще нежелание принимать Украину в НАТО иногда объясняют интригами российской агентуры влияния. Разумеется, в США, как в других западных странах, имеется прокремлевское лобби, но не оно определяет внешнеполитическую линию. Важнее другое: для значительной части американского внешнеполитического истеблишмента — академических кругов, отставных и даже действующих дипломатов и военных, которые долгие годы занимались отношениями с Советским Союзом, а затем с Россией, типичен своего рода москвоцентризм. То есть устойчивое представление о том, что Россия — важнейший партнер и одновременно соперник США. Само предположение о том, что можно просто проигнорировать российские требования, является для этих людей неприемлемым. На протяжении десятилетий их raison d'être (смысл существования) заключался в том, чтобы искать компромиссы с Москвой. Многие из них вплоть до февраля 2022 года упорно доказывали, что с Россией, в том числе с Россией путинской, не только можно, но и необходимо иметь дело, вовлекать ее в как можно более плотную сеть контактов и взаимоотношений, ни в коем случае не раздражать Кремль. Агрессия России против Украины показала глубокую ошибочность таких взглядов. Но москвоцентристы не хотят или не могут пересмотреть их, пытаются найти пути нормализации отношений с Кремлем и, соответственно, восстановления своих позиций в западном интеллектуально-политическом бомонде.
Западная неофобия
Москвоцентризм — не единственная политико-психологическая предпосылка уклончивой и половинчатой стратегии США в отношении России и Украины. Другая, возможно, еще более глубокая, причина — боязнь нового, которую специалисты назвали неофобией. Психологи часто цитируют американского писателя Говарда Лавкрафта: «Самая старая и сильная эмоция человечества — это страх, а самый старый и самый сильный вид страха — это страх перед неизвестным».
Общим местом стало утверждение о том, что война в Украине вызвала к жизни «тектонические сдвиги» в мировой политике. И хотя мы пока с трудом представляем себе, какими эти сдвиги могут быть, сама по себе перспектива глубоких изменений на международной арене сомнений не вызывает. Наметилось и конкретное направление идущих перемен — снижение роли России и, мягко говоря, ее неясные перспективы. Сегодня всерьез обсуждаются сценарии, считавшиеся до войны совершенно невозможными, — распад России, ее изоляция, смута, установление в ней оголтелого православно-фашистского режима и тому подобное. Последствия реализации этих сценариев непонятны и непредсказуемы. Уже одно это вызывает в западных столицах стремление избежать их, помимо всего прочего потому, что там не знают, как себя вести в возникающих ситуациях. А неопределенность вызывает страх и стремление вернуться в привычную обстановку, иными словами — сохранить Россию как, может быть, немного ослабленного, но влиятельного игрока на европейской сцене и, соответственно, не допустить ее разгрома.
Что-то похожее было в конце 1980-х, когда Запад тщетно пытался избежать развала Советского Союза и Варшавского договора
Ничего нового в этом нет. Так, в самом конце 1980-х годов, когда распад Организации Варшавского договора и объединение Германии стали вполне реальной перспективой, ведущие западные политики пытались их предотвратить, чтобы сохранить пусть несколько адаптированную к изменившимся условиям, но в основе своей привычную геополитическую систему. Так, 23 сентября 1989 года Маргарет Тэтчер, один из самых блистательных лидеров западного мира, сообщила советскому генсеку Михаилу Горбачеву: «Великобритания и Западная Европа не заинтересованы в объединении Германии. Слова, написанные в коммюнике НАТО, могут звучать иначе, но не обращайте на них внимания. Мы не хотим объединения Германии… Нас не интересует ни дестабилизация Восточной Европы, ни распад Варшавского договора. Конечно, внутренние изменения назрели во всех странах Восточной Европы, но где-то они более выражены, где-то еще нет. Однако мы за то, чтобы эти процессы оставались сугубо внутренними, мы не будем в них вмешиваться и подстегивать декоммунизацию Восточной Европы. Могу вам сказать, что это и позиция президента США». В свете нынешней ситуации особенно пикантно выглядит фраза тогдашнего британского премьера о том, что на формулировки коммюнике НАТО не стоит обращать внимания.
Кто вместо НАТО?
«Для Европы существует лишь одна альтернатива: либо возглавляемое московитами азиатское варварство обрушится на нее подобно лавине, либо она должна восстановить Польшу и, таким образом, оградить себя от Азии стеной из 20 миллионов героев», — написал 150 лет тому назад основоположник марксизма. Пафосно, но, по сути дела, правильно. Сегодня слова о стене из миллионов героев в полной мере относятся к Украине. Проблема, однако, в том, что в Европе и США не все склонны предоставить право украинцам защищать западную цивилизацию от московитских варваров. Тут можно вспомнить еще одну фразу, которую приписывают уже упомянутому Талейрану: «Это больше, чем преступление, — это ошибка».
Отсутствие ясных обязательств относительно приема Украины в НАТО, чем бы оно ни было вызвано — москвоцентризмом, боязнью нового или какими-либо конкретными геополитическими расчетами, фактически означает: США и страны, поддерживающие американскую позицию, не хотят раздражать Кремль. Там, в свою очередь, это воспринимают как доказательство слабости Запада. А раз так, то этой слабостью российские власть имущие будут пользоваться, чтобы постараться навязать и НАТО, и Украине свои условия прекращения войны.
И еще: явное нежелание Вашингтона и Берлина рисковать своей безопасностью ради максимально быстрого завершения войны на условиях Украины рано или поздно вызовут в прифронтовых государствах сомнения в том, что ведущие страны НАТО в случае нападения России выполнят обязательства, вытекающие из статьи 5 Североатлантического договора. Естественной реакцией этих государств будет обращение к формуле «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Тогда в дополнение к НАТО вполне может быть создана военно-политическая структура, центром которой станет союз Польши и Украины. Это и будет один из тех «тектонических сдвигов» в европейской системе безопасности, которых стремятся избежать в Соединенных Штатах.