Экономика перестраивается на военный лад. Деньги и рабочая сила перетекают в армию и обслуживающие ее отрасли, госбюджет раздувается, а частное потребление падает. Это может длиться очень долго. Перефразируя известную шутку: «Нет, сынок, ты теперь будешь меньше тратить».
Потребление, отбой!
Это уже отражается в статистике. В 2022 году реальный (с учетом роста цен) оборот розничной торговли снизился на 6,7%. Спад потребления заметен и в структуре ВВП: доля расходов домашних хозяйств на потребление упала с 49,2% ВВП в 2021 до 46,9%. ВВП России около 150 триллионов рублей, так что эти 2,3 процентных пункта — больше 3 триллионов непотраченных рублей.
Не то чтобы у людей не было денег. Реальные (с поправкой на инфляцию) доходы населения и средние зарплаты снизились в 2022 году всего на 1%.
Но доходы важны не сами по себе, а тем, как люди могут ими распорядиться. В конце года, по расчетам аналитического центра ЦМАКП, консультирующего российские власти, потребительская активность была на минимуме, а доля доходов, сберегаемая домохозяйствами, — на максимуме. Доля тех, кто предпочитает откладывать свободные деньги, а не тратить их на покупку дорогостоящих товаров, в феврале достигла 55,9% — это максимум с марта 2021 года. Люди не уверены в будущем.
К тому же купить зачастую просто нечего. С уходом глобальных брендов предложение товаров резко снизилось. Падение продаж тем сильнее, чем больше западных компаний свернули поставки, заметили аналитики Центробанка (это не его официальная позиция): в аутсайдерах бытовая техника и электроника, автомобили и мебель — на нее повлиял уход IKEA.
Падение продаж непродовольственных товаров объясняет почти весь спад торговли. Он наиболее высок в Центральном и Северо-Западном федеральных округах (–12%: тут повлияли московская и петербургская агломерации) и на Урале (–8,5%). В остальных округах спад составляет 3–6%, то есть менее заметен для тех, кто живет в небольших городах и сельской местности, где проникновение глобальных игроков не так высоко.
Параллельный импорт, к концу года достигший $ 20 миллиардов, слабо заменяет былое потребительское разнообразие.
«Структурная трансформация [экономики] = переход на новые средства передвижения», — иронизируют аналитики «Твердых цифр» по поводу скачка в конце прошлого – начале этого года производства «прочих транспортных средств», в которые включена военная техника, на фоне производства автомобилей, которое по-прежнему вдвое ниже довоенного.
ВПК, подъем!
Спецтехника стала для государства важнее легковых машин. Экономика России была так же не готова к войне, как и армия. Но положение начинает меняться. Главное, что теперь нужно власти от заводов и фабрик — бесперебойное снабжение фронта. ВПК не может быстро и кратно увеличить производство вооружений и техники, но некоторые результаты уже видны.
Выпуск промышленной продукции в январе был на 2,4% меньше, чем в январе 2022 года, но кое-где отмечен заметный, местами феноменальный рост. Эти позиции включают то, что используется на войне и на оккупированных территориях.
Среди самых динамичных отраслей в прошлом году наряду с сельским хозяйством были строительство (+5%) и «Государственное управление и обеспечение военной безопасности, социальное обеспечение» (4,1%) — с этим всё ясно. Никакого бума в строительстве нет, скорее наоборот. Посещаемость торговых центров уже почти такая же низкая, как в пандемию, а каждый десятый выставлен на продажу. Офисные центры пустуют после ухода иностранных компаний. Ввод жилья в 2022 вырос на 11% до рекордных 102 миллионов квадратных метров, но это отголоски прошлого бума (строительство — долгий процесс) и результат дачной амнистии. Рекорд во многом обеспечен ростом индивидуального жилищного строительства на 16,5% — на него пришлось 55,7% введенного в прошлом году жилья. Застройщики жилья делают хорошую мину при плохой игре: спрос снизился, в IV квартале количество договоров долевого участия (продажи новостроек) было в 3,7 раза ниже, чем годом ранее. В Москве продажи жилья значительно упали, а цены снижаются по всей стране уже три квартала подряд.
Но восстановление разрушенного войной или возведение оборонительных сооружений — это тоже строительство. Белгородская область, например, потратила на это 10 миллиардов рублей.
О вкладе ВПК в промышленность можно судить по индексу, который рассчитывает ЦМАКП. В отличие от Росстата, его индекс промышленного производства не учитывает закрытые позиции. До 2021 года расхождение между темпами промышленного роста по Росстату и по ЦМАКП редко превышало 1%, но в 2021–2022 годах оно часто доходило до 3–4% (естественно, в пользу Росстата). Это означает, что производство для нужд войны стабильно росло быстрее, чем гражданское, где спад был больше среднего значения.
Насколько глубже этот спад, можно судить лишь по косвенным признакам. Финансирование гособоронзаказа в 2023 году вырастет в 1,5 раза. Поставка боеприпасов в армию возросла на 69–109%. «Калашников» нарастил производство на 40%, побив 20-летний рекорд по выпуску стрелкового оружия. Гражданскому авиапрому не хватает запчастей, поскольку предприятия «в стрессе по гособоронзаказу»: поставщики комплектующих снабжают военную авиацию. Спрос ВПК, по мнению биржевых аналитиков, поддерживает производство и цену акций компаний, выпускающих сталь.
Производство для нужд войны стабильно росло быстрее, чем гражданское, где спад был больше среднего значения
Взрывной рост госзаказа у предприятий ВПК на фоне стагнации или спада во многих других сферах делает его все более привлекательным для бизнеса и работников. Производитель истребителей-бомбардировщиков Су-34, новосибирский завод им. Чкалова, собирающийся выпускать еще и беспилотники, в связи с расширением гособоронзаказа увеличил численность работников с 5 до 6,5 тысячи, и планирует нанять еще 3,5 тысячи. Оборонные предприятия нанимают людей (вот еще несколько примеров), лишая другие отрасли работников. Число желающих работать в ВПК подскочило осенью: более 830 000 работников военных заводов и смежных секторов освобождены от мобилизации, можно получить квартиру (такие программы запускаются во многих регионах), правительство субсидирует переезд в другой регион, банки спешат кредитовать по спецпрограммам строительство жилья для сотрудников ВПК. «Ростех», «Алмаз-Антей», «Роскосмос», уральские предприятия работают в 2–3 смены и перешли на шестидневную рабочую неделю.
Результат решений 2022 года: меняется структура ВВП — доля «пушек» растет, а «масла» падает, объясняет экономист Юрий Данилов. Теперь ВВП будет гораздо меньше соответствовать оценке уровня жизни населения: он будет падать (даже с учетом всех фальсификаций) медленнее, а уровень жизни — быстрее. «Если ВПК изготовил дорогущую ракету, ее пустили, она взорвалась где-то, ВВП вырос. Много ли пользы получила большая часть гражданской экономики от этого процесса?» — задает риторический вопрос экономист Сергей Хестанов.
Аналогичная деформация экономики погубила СССР: он выпускал много ракет, танков и станков, но люди этого не ощущали. Обогнав западные страны по тоннам произведенных металлов и снарядов, СССР проиграл в уровне жизни населения.
Деньги от государства
Не тратят деньги не только люди, но и компании. Они в состоянии поддерживать производство, но не инвестиционные программы, говорил директор департамента денежно-кредитной политики ЦБ Кирилл Тремасов, ссылаясь на проводимые ЦБ опросы и собственные разговоры с руководителями предприятий. Расширение госинвестиций замещает сокращение инвестиционной активности частного сектора, отмечает ЦБ.
Этого явно недостаточно. В своем прогнозе, в целом довольно оптимистичном (до 1% роста ВВП в этом году), он прогнозирует спад инвестиций на 1,5–4,5%. Сейчас инвестирование бизнеса замещено госпроектами, отмечала главный экономист «Ренессанс капитала» по России и СНГ Софья Донец, приводя в пример упомянутый выше рост в строительстве, «не характерный для предыдущих кризисов». А главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова прогнозировала, что этот год станет годом инвестиционного спада.
«Денег не будет уже в следующем году. Нам нужны будут иностранные инвесторы», — говорил в четверг на Красноярском экономическом форуме Олег Дерипаска, называя госкапитализм, «Госгазмяс» путем в никуда: «Я с ужасом наблюдаю те ресурсы [бюджета], которые за прошлый год потрачены, очевидно, впустую. Раньше я думал, что это миллиарды, а сейчас, я смотрю, счет идет уже на триллионы».
Всё для фронта, всё из бюджета!
Такая переориентация экономики потребовала денег, разумеется, государственных. В 2022-м бюджетные расходы оказались на 7,4 триллиона рублей выше запланированных. И хотя примерно 770 миллиардов из них — «бумажные» (так оформлена отсрочка бизнесу по социальным взносам, объяснял министр финансов Антон Силуанов), даже без них расхождение гигантское — почти 30%. Прежде Владимир Путин, более 20 лет отличавшийся крайней осторожностью и умеренностью в вопросах бюджетной политики, ничего подобного себе не позволял.Несмотря на рекордные нефтегазовые доходы, Россия закончила 2022 год с дефицитом 3,3 триллиона рублей вместо запланированного профицита в 1,3 триллиона. По сравнению с 2021 годом доходы выросли на 10%, а расходы — на 25%.
Тяжелая ситуация с бюджетом запускает в экономике порочный круг. Чтобы заткнуть дыру, государство требует денег у бизнеса. В прошлом году «Газпром» заплатил разовый налог на добычу 1,2 триллиона рублей. В этом государство хочет разово собрать с крупного бизнеса 300 миллиардов. «В стране с деньгами уже серьезные проблемы, поэтому начали трясти бизнес как липку», — сказал Дерипаска. Деньги нужны, так что новые счета будут выставлены. Все это увеличивает долю государства в экономике за счет частного сектора. Какие уж тут инвестиции!
С мая Минфин засекретил отчетность об исполнении бюджета даже по крупным статьям. Главное, для чего это нужно — помешать обществу оценить стоимость войны.
Посчитать ее невозможно: военные траты распределены по разным статьям. Кроме нацбезопасности они есть и в экономике (инвестиции в предприятия ВПК, субсидирование импортозамещающих производств), и в социальной политике (выплаты участникам войны и их семьям, расходы на беженцев), и в ЖКХ и инфраструктурных проектах (на оккупированных территориях), и даже в здравоохранении (лечение раненых). Законом о бюджете-2022 суммарные траты на армию (3,5 триллиона рублей), нацбезопасность и правоохранительную деятельность (2,8 триллиона) должны были составить 6,3 триллиона. Осенью Минфин прогнозировал расходы на армию уже 4,7 триллиона — вместе с силовиками получается уже 7,5 триллиона. В этом году расходы по этим двум статьям должны составить 9,4 триллиона.
В этом году дефицит бюджета продолжает расти. Силуанов обещает удержать его в пределах 2%, но эксперты не понимают, как он сможет это сделать. Спор идет лишь о том, насколько вырастут расходы и дефицит. Финансируется он в основном за счет выпуска внутреннего госдолга, который выкупают в основном госбанки на деньги ЦБ. Такая схема может привести к росту инфляции, отмечают экономисты, — еще один способ переложить на население бремя войны.
Я оцениваю стоимость войны только для федерального бюджета в 10 триллионов рублей в 2022 году — почти треть его расходов, или 6,6% ВВП. К этому надо добавить расходы, которые взяли на себя региональные бюджеты (единовременные выплаты и другие меры поддержки мобилизованных), бизнес (закупка с офшорных счетов сырья и комплектующих для ВПК), а иногда и население (помощь армии, снабжение мобилизованных экипировкой). Вот почему динамика ВВП и частного потребления расходятся все сильнее.
В 1934–1938 годах военные расходы Германии увеличились примерно с 5 до 15% ВВП, а СССР — с 5 до 10%. В 1939–1945 годах на войну шло до половины ВВП воюющих стран: 50% — у Германии, 45% — у Великобритании, 44% — у СССР, 32% — у США. Впрочем, тогда государства не тратили столько, сколько сейчас, на социальные цели. Пенсии, пособия, инфраструктура, образование, здравоохранение требовали от бюджетов намного меньше средств: welfare states (государства всеобщего благосостояния) еще не были выстроены.
Во время холодной войны на военные расходы приходилось около 10% американского ВВП. В 1980 году военные расходы Великобритании составляли 5% ВВП, Кореи и Тайваня — 6–7%.
Распад СССР и окончание холодной войны позволили развитым странам в разы снизить оборонные траты. Суммарно военные бюджеты стран ЕС за 1960–2020 снизились с 4 до 1,5% ВВП, а США — с 11–12 до 4%. Это обеспечило большой мирный дивиденд: рост экономики резко ускорился, благосостояние населения выросло. В последние десятилетия оборонные расходы большинства развитых стран составляли 2–3% ВВП.
Российская экономика способна выдержать несколько лет военных расходов в 6–7% ВВП и порядка 10% ВВП суммарных трат на войну. Но это потребует заметного роста налогов и сокращения расходов на «мирные цели». Но даже если экономика разрушится, режим способен продержаться и дольше, как показывает опыт Венесуэлы. 10% эмигрировавшего населения, дефицит товаров даже первой необходимости, санкции и другое пока не лишили Николаса Мадуро власти.
Если бы сторонникам прекращения войны был нужен популистский лозунг, он мог бы быть таким. За 2–2,5 года войны федеральный бюджет потратит на нее сумму, эквивалентную всему долгу населения перед банковской системой (26,8 триллиона рублей). Что вы предпочтете: чтобы собранные государством налоги пошли на войну или на погашение государством всего долга населения перед банками? Это было бы похоже на библейский год прощения долгов. Шаг совершенно безумный — и все же намного более осмысленный, чем то, как собираются потратить эти деньги российские власти.