Российско-украинский конфликт в полной мере соответствует интересам Китая, которому нужна передышка в холодной войне с Вашингтоном. Китайский лидер Си Цзиньпин строит внутри страны управляемую высокотехнологичную автократию, но на это нужно время, рынки сбыта и дешевые ресурсы. Все это обеспечил своему китайскому коллеге Владимир Путин.
Бунт кормчего
Лидер Китая Си Цзиньпин закончил 2022 год крупной победой и крупным поражением. Победу он одержал над китайской системой сдержек и противовесов. В октябре на двадцатом съезде компартии Китая он переизбрал сам себя на третий пятилетний срок, нарушив сразу несколько неписаных традиций, помогавших стране на протяжении последних 40 лет. Китайское политбюро еще 10 лет назад было местом репрезентации различных фракций, имевших сходные, но все же различающиеся взгляды на развитие страны.
В нем не было геронтов: по внутреннему правилу все члены, достигшие 68 лет, на ближайших выборах покидали руководящие посты и уходили на пенсию. В нем были люди, которых готовили на роль наследников, будущих председателя и премьер-министра. Наконец, каждые 10 лет (в 1992, 2002 и 2012 годах) действующий лидер покидал свои гражданские и военные посты, передавая полномочия новому поколению руководителей.
От всего этого не осталось и следа: итогом двадцатого съезда стало политбюро из 24 человек, известных в основном своей преданностью Си Цзиньпину, среди которых вряд ли нашлось место будущему преемнику. 69-летний глава партии и государства, который еще в 2017 году объявил себя «ядром компартии», равным Мао Цзэдуну, выступил перед съездом с самым мрачным с 1980-х годов докладом. Все его предшественники начиная с Дэн Сяопина говорили о «времени мира, возможностей и открытости», но Си Цзиньпин видит свое время по-другому.
«По всему миру ускоряются судьбоносные изменения, подобных которым не было в течение столетия, — заявил он. — Внешние попытки подавить и сдержать Китай могут обостриться в любой момент. Поэтому мы должны внимательней относиться к потенциальным опасностям, быть готовыми к наихудшим сценариям и противостоять сильным ветрам и опасным штормам».
Вскоре после победы последовало поражение. Китайская политика «нулевой терпимости к ковиду» официально потерпела крах. В декабре в Китае без предупреждения были отменены регулярные тесты, маски и локдауны. Люди, два года жившие фактически на военном положении, наконец-то свободно вышли на улицы. Заболеваемость моментально подскочила, клиники оказались переполнены. Пошло вверх число смертей, отсутствием которых на фоне США, России и Европы так гордились в Пекине. Два года китайские официальные лица надменно указывали всему миру на преимущества китайской модели борьбы с вирусом, но вынуждены были сдаться. Теперь страна проходит через то, что остальные преодолели в 2020 и 2021 годах.
Эти два события — двадцатый съезд компартии и борьба с вирусом — позволяют взглянуть на китайскую систему принятия решений, завязанную на личности Си Цзиньпина.
Для нас дополнительно важно, что от его решений зависит не только ситуация в мировой экономике, но и во многом судьба российско-украинского конфликта. В 2022 году Китай стал для России главным торговым партнером не только в стоимостном (за 10 месяцев 2022 года его доля выросла на 33%), но и в качественном смысле: поставки из КНР во многом заместили выпавшие поставки из Европы.
Москва склоняет Китай открыто поддержать свою войну с Украиной как «борьбу с коллективным Западом», коллективный Запад ждет от Китая соблюдения санкций против России. Сам же Си Цзиньпин видит себя в прямом смысле «великим кормчим», задача которого — во что бы то ни стало сохранить свой большой, но хрупкий корабль, шторм вокруг которого начался задолго до вторжения России в Украину.
Нация и дисциплина
К историческому двадцатому съезду, который узаконил его в качестве собственного преемника, Си Цзиньпин проделал большую работу по перестройке государства. Приоритетами генсека на протяжении первых 10 лет у власти стали восстановление авторитета компартии, укрепление внутренней и внешней безопасности, стремление к экономической самостоятельности, снижение роли внешней торговли и попытка вернуть контроль над всеми сферами жизни общества.
По сути, в эти 10 лет мы наблюдали полное изменение приоритетов государства, его переориентацию с экономики на политику в широком смысле слова. Задачей Си Цзиньпина было заставить мещанский Китай начала 2010-х снова превратиться в сверхуправляемое унифицированное авторитарное государство, обгоняющее демократии на повороте за счет скорости принятия решений и возможности концентрировать ресурсы на ключевых направлениях. Каждый поворот руля в этом направлении был оформлен институционально или идеологически.
- Идеология. Еще в 2013–2017 годах Си Цзиньпин попытался вдохнуть жизнь в совершенно потерявшее всякую связь с реальностью коммунистическое учение. Лидер Китая отчаянно пытался найти опору то в конфуцианстве, то в маоизме, то в марксизме. Результатом стал синтез всех традиционных и современных учений с ядром из китайского национализма и авторитаризма. Он получил официальное название «Идеи Си Цзиньпина о социализме с китайскими характеристиками для 21-го века» и был немедленно внесен в китайскую конституцию. Вскоре этот набор довольно разнородных тезисов, в центре которых встало требование неукоснительно подчиняться компартии и лично ее лидеру, стал обязательным для изучения всеми, от чиновников до школьников.
- Безопасность. Одним из главных институциональных решений первого срока Си Цзиньпина стало создание в 2013 году полусекретного Совета национальной безопасности, к которому перешло принятие важнейших государственных решений. Страна перешла к концепции «всеобъемлющей национальной безопасности», в которой стандартные государственные задачи стали рассматриваться как отражение угроз безопасности. В Китае была создана структура «сетевого управления» — низшие партийные чиновники на местах получили средства технического контроля и отвечали за благонадежность определенных групп лиц, а гражданам стали официально платить премии до 100 тысяч юаней за любую информацию о попытках нарушить безопасность страны.
- Контроль. За секьюритизацией жизни общества последовала попытка поставить его под жесточайший контроль. Наиболее ярким проявлением этой тенденции стало создание в 2015–2017 годах знаменитых «лагерей перевоспитания» в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Впрочем, для большинства жителей страны куда более заметно было установление контроля над СМИ. В 2016–2019 годах власти последовательно поставили под контроль стриминговые сервисы, ввели паспортную регистрацию на всех форумах и посадили представителей партии во все относительно крупные редакции в стране. Самые новые правила предполагают уже премодерацию всех комментариев, оставляемых в соцсетях.
- Экономическая автаркия. Новый китайский пятилетний план, опубликованный весной 2021 года, ставит своей главной задачей достижение самодостаточности страны в ключевых областях, в которых она все еще зависит от западных партнеров. Среди них производство микрочипов, робототехника, искусственный интеллект, самолетостроение и многое другое. В силу своего размера и потребностей в ресурсах Китай в обозримой перспективе не сможет отказаться от импорта металлов, углеводородов и продовольствия. Однако страна стремится создать внутри себя ряд ключевых цепочек добавленной стоимости, которые позволят адекватно реагировать на угрозы США, не боясь потерять поставки.
- Ставка на внутренний рынок. В 2020 году власти Китая объявили о запуске стратегии «двойной циркуляции», что по сути обозначало переориентацию экспортных индустрий на производство для внутреннего рынка. Это разумный с экономической точки зрения шаг: китайское население разбогатело и теперь в состоянии покупать то, что раньше страна могла только экспортировать. Тем не менее у стратегии есть и очевидная политическая подоплека: мотор экономики должен находиться внутри, а не вне Китая. Запуск политики совпал с ужесточением условий для всех западных компаний, которые и помогли стране выбиться в лидеры мирового развития.
Все эти тенденции достигли своего расцвета именно в тот момент, когда Китай был застигнут коронавирусом в начале 2020 года. Стратегия «нулевой терпимости», согласно которой кварталы и целые города моментально закрывались на тотальный карантин при возникновении пары случаев заболевания, была продиктована желанием не только сохранить жизни граждан, но и продемонстрировать всему миру технологический уровень, дисциплину и политическую мощь китайского руководства. Барражирующие по улицам Шанхая дроны, напоминающие о необходимости оставаться в своих квартирах и отлавливающие нарушителей, выглядели как декорации к фильму-антиутопии.
В конце ноября 2022 года в Китае вспыхнули самые масштабные за последние 30 лет протесты, вызванные недовольством ковидной политикой властей. Чемпионат мира по футболу явил китайским зрителям трибуны, переполненные счастливыми людьми, уже больше года назад снявшими маски и не соблюдающими никакой социальной дистанции.
Политика «нулевой терпимости» потерпела очевидный провал: похоже, никакого другого способа для страны пережить ковид, кроме как вакцинироваться и переболеть им, не существует. Решение Си Цзиньпина просто отняло у китайцев год-полтора нормальной жизни и нанесло страшный удар по экономике (рост ВВП в 2022 году, скорее всего, составил всего 2,8% против январского прогноза в 5,5%), восстанавливаться от которого страна будет не один год.
Логика марафона
В общих чертах политика Си Цзиньпина и Владимира Путина похожи — с поправкой на размер экономики и качество управления, да и между администрациями лидеров двух стран существуют тесные контакты. Но дальнейшие события в Китае показали, в чем разница между Пекином и Москвой.
Си Цзиньпину ничего не стоило задавить антиковидный протест и принципиально не идти навстречу митингующим, демонстрируя свое могущество. Тем более что впервые за последние десятилетия демонстранты призывали, помимо прочего, к отставке самого Си Цзиньпина и низложению компартии Китая. Но было принято противоположное решение: на встрече с президентом Европейского совета Шарлем Мишелем Си Цзиньпин, по сообщениям СМИ, сочувственно высказался о протестующих как о «студентах, вынужденных третий год сидеть в карантине», а через несколько дней ограничения были отменены. Несмотря на понятные негативные последствия этого шага для репутации лидера, в конце концов было принято решение, соответствующее народному запросу и здравому смыслу.
Другим ярким примером осторожного и взвешенного поведения китайских властей стала их реакция на августовский визит на Тайвань спикера нижней палаты американского парламента Нэнси Пелоси. Китай считает Тайвань своей территорией, и намерения американского политика были интерпретированы как покушение на суверенитет страны. Китай обещал «не сидеть сложа руки» и дать ответ вплоть до военного. Но в итоге ничего не произошло: спикер спокойно прилетела на остров, пообщалась с местными политиками и улетела. Российские государственные СМИ очень надеялись на «жесткий ответ» Пекина, но в итоге вышло классическое «последнее китайское предупреждение», на поверку оказавшееся разумным и дальновидным.
Исходя из этих и других примеров можно констатировать, что китайское руководство хоть и авторитарное, но его стратегия существенно отличается от российской. Существует мало сомнений в том, что в своих базовых предпосылках взгляды Си Цзиньпина и Владимира Путина схожи: в середине декабря 2022 года лидер Китая заявил об этом сам. В опубликованном в 2013 году «Документе № 9», авторство которого приписывают китайскому лидеру или его ближайшему сподвижнику Ван Хунину, культурное, социальное, информационное и политическое влияние Запада прямо называется главной угрозой для компартии Китая и одной из главных причин распада СССР (другая причина — внутренняя слабость и разложение советской компартии).
Тем не менее в отличие от своего российского коллеги Си Цзиньпин считает, что время работает на него, и его задача — удержать страну от потрясений до того момента, когда Китай станет достаточно силен, чтобы диктовать миру свои условия. Если с точки зрения Владимира Путина битва с Западом была бы проиграна, если бы война не началась, то с точки зрения Си Цзиньпина битва будет проиграна, если война начнется. По расчетам китайских экономистов, Китай обгонит США по ВВП к 2030 году, и хотя последствия пандемии могут затормозить этот процесс, в целом результат неизбежен.
Китай уже обогнал США в ряде ключевых индустрий и закрепился в них в качестве лидера: в электромобилях, возобновляемой энергетике, суперкомпьютерах, технологиях 5G и многом другом. Пока отставание сохраняется в самой чувствительной отрасли, производстве микрочипов, но и здесь КНР движется семимильными шагами, уже разрабатывая процессоры по технологии 7НМ.
Именно поэтому на нынешнем этапе Си Цзиньпин видит своей главной задачей изоляцию Китая от внешних шоков, которые могли бы помешать стране «догнать и перегнать» США. Это делается через выстраивание системы контроля над населением и постепенное сокращение связей с зарубежными странами, чему в немалой степени помогла сначала торговая война Дональда Трампа, а затем пандемия.
Китайские наука и экономика набрали темп и способны развиваться дальше без значительной внешней помощи, но их необходимо защитить от социальных и экономических потрясений и сделать процесс автаркизации плавным и управляемым. Прямой конфликт с США или смена власти в стране уничтожили бы перспективы развития Китая, поэтому их необходимо предотвратить любой ценой.
С этой точки зрения российское вторжение в Украину поставило Си Цзиньпина в трудное положение. С одной стороны, он разделяет взгляды Владимира Путина на расширение НАТО, что многократно было подтверждено выступлениями представителей МИДа страны. С другой — по-прежнему нуждается в тесных связях с западным миром, без которого завершение процесса становления Китая в качестве полноценной великой державы займет куда больше времени. В итоге была выбрана тактика дружественного нейтралитета, в рамках которой Китай позволил России продать себе больше нефти, газа и угля, а взамен существенным образом нарастил экспорт продукции легкой промышленности, бытовой электроники и автомобилей.
Однако нет никакой информации о том, что Китай согласился поставить России оружие либо комплектующие для его производства (в отличие, к примеру, от Ирана). Наоборот, в середине декабря стало известно об отказе Китая поставлять Москве процессоры LoongArch, необходимые в том числе для производства военного оборудования. И хотя запрет касается не только России (в условиях холодной войны с США Китай просто не может позволить себе поставки за рубеж дефицитных компонентов), он ясно показывает границу сотрудничества двух стран.
В российско-украинском конфликте Китай будет поддерживать Россию ровно настолько, насколько этого требуют интересы страны в понимании Си Цзиньпина. Китай нуждается в дешевеющих из-за санкций российских ресурсах: нефти, газе, угле и металлах, в пшенице и сое, а еще в отсутствии конфликтов на северной границе и голосе России в Совбезе ООН, который почти всегда созвучен китайскому. Но главный ресурс, который Москва фактически бесплатно предоставила Пекину, — это время.
Если бы не война, американо-китайские противоречия стали бы главным содержанием 2022 и 2023 годов. Оттянув на себя внимание США, Владимир Путин дал Си Цзиньпину возможность передохнуть и в относительно комфортном режиме отыграть назад свою провальную антиковидную политику. От российско-украинского конфликта проиграют почти все, но Китай уже вышел из него победителем.