
Одна из основных причин войны в Украине — пропаганда. Чтобы бороться с ней, проект Ильи Красильщика «Служба поддержки» начинает серию публикаций «Россия-24 (без пропаганды)». 24-го числа каждого месяца будут выходить материалы о том, как бороться с пропагандой, как разубеждать своих близких, как в целом снизить влияние пропаганды на российское общество. «Важные истории» присоединились к этому проекту, вот первая статья, в которой научный сотрудник Института России в Королевском колледже Лондона Максим Алюков собрал научные факты об устройстве пропаганды.
Пропаганда не формирует взгляды, а подкрепляет
В 1948 году отец-основатель эмпирических исследований коммуникации Пол Лазарсфельд и его коллеги опубликовали исследование влияния медиа на избирателей, которое сейчас считается классическим. Они показали, что у пропаганды не очень хорошо получается убедить и привести новых сторонников в партию.
Зато пропаганда успешно подкрепляет взгляды уже существующих сторонников партии. Избиратели часто сталкиваются с информацией, которая ставит их взгляды под сомнения — в СМИ и в разговорах с другими людьми. Пропаганда дает набор готовых аргументов, позволяющих ответить на критику и развеять сомнения в правильности своей позиции.
Пропаганде нужна почва из недовольства сложившейся ситуацией
Российская пропаганда успешно конструирует образ внешнего врага и представляет Россию как «осажденную крепость». Гульназ Шарафутдинова проследила, как этот образ резонирует с национальной идентичностью россиян.
Пропагандистские нарративы активируют мощные эмоции стыда и унижения, которые связаны с болезненным постсоветским переходом в 1990-е, а также чувство исключительности, которое насаждалось в СССР.
Сэм Грин и Грэм Робертсон выяснили, что эти же эмоции лежали в основе позитивного отношения к аннексии Крыма, которая воспринималась как возвращение России на карту мира в роли глобального игрока. Похожим образом пропаганда работает и в других странах — больше всего ей подвержены те, кто уже был чем-то недоволен.
Образование защищает от пропаганды. Но не всегда
Для описания современных диктатур Сергей Гуриев и Дэниел Трейсман ввели понятие «информационных автократий», которые больше опираются на манипуляцию информацией, чем на насилие и идеологию (хотя и на насилие тоже). Один из ключевых аспектов их теории — разрыв между уровнем осведомленности информированных элит и остальной массы людей, которые просто не знают о цензуре. Ученые проводят водораздел между «элитами» и «обычными людьми» именно по наличию высшего образования. Но такое образование должно быть относительно высокого качества, а университеты не должны быть полностью подчинены режиму. В России высшее образование очень распространено, но при этом качество высшего образования в области социальных и гуманитарных наук навряд ли является антидотом от пропаганды.
Пропаганда хорошо приспособилась к современным медиа
Сейчас установить полную монополию на информацию становится все сложнее — люди так или иначе будут сталкиваться с информацией, которая ставит под сомнение легитимность действий правительства.
Пропаганда справилась с этим, построив такую медиасреду, где разные СМИ и платформы взаимодействуют и дополняют друг друга. Например, в России нарративы из телевизора активно повторяются в онлайн-СМИ. Новостные агрегаторы включают эти заметки в свои списки новостей и распространяют их еще на большую аудиторию, а боты поднимают их в рейтингах поисковиков.
В итоге человек может сталкиваться с одной и той же информацией много раз, что создает впечатление большей достоверности.
Пропаганда, смешанная с развлекательным контентом, работает лучше
«Мягкая» пропаганда, смешанная с развлекательным контентом, привлекает больше зрителей и более эффективна. Например, в Китае политическая реклама, которая опирается на современные креативные форматы, хорошо резонирует с аудиторией, а пропагандистские мотивы в телевизионных драмах эффективно манипулируют эмоциями и формируют антизападные установки.
В России эксперименты со смешиванием политики и развлекательного контента привели к рождению целого нового жанра, который Вера Тольц и Юрий Тепер назвали «агитейнмент» (agitainment). Этот жанр опирается на глобальные медиа форматы (например, ток-шоу) и скандализацию для того, чтобы привлекать зрителя и навязывать прогосударственную линию.
Современная пропаганда часто не убеждает, а просто запутывает
В частности — российская пропаганда. Во время ключевых событий она вбрасывает большое количество интерпретаций, которые противоречат друг другу. Так было с катастрофой Boeing MH17.
То же самое происходит и с войной в Украине. Исследователи показывают, что многие люди дистанцируются от войны и стараются не занимать позицию по отношению к происходящему в том числе потому, что им кажется, что достоверной информации о происходящем просто нет, а каждый источник просто старается ими манипулировать.
Пропаганда питается политической апатией
В целом пропаганда находится в сложных отношениях с политическим цинизмом и апатией.
С одной стороны, есть исследования, которые показывают, что российская пропаганда так эффективна не потому, что она убедительна, а потому, что политическая апатия задает очень поверхностный способ восприятия информации: граждане легко заимствуют пропагандистские нарративы для понимания событий, но не усваивают их.
С другой стороны, сама пропаганда намеренно взращивает цинизм. Она убеждает не в положительных качествах режима, а в том, что другие — ничуть не лучше. Пол Шилдс показывает, что российская пропаганда резонирует с циничными установками людей, подтверждая стереотипы о том, что в других странах также нет демократии. Это снижает стремление к коллективным действиям.
Люди считают, что пропаганде подвержены другие, но не они сами
Свои аргументы нам кажутся более обоснованными, чем чужие. Психологи называют это «наивным реализмом». Он влияет и на восприятие политических оппонентов — людям всегда кажется, что их аргументы основаны на логике и фактах, а вот политические оппоненты движимы эмоциями. Тот же принцип работает и в случае со СМИ и пропагандой — исследователи называют это «эффектом третьего лица» — людям всегда кажется, что под влиянием СМИ находятся другие, а не они.
Такой эффект часто приводит к тому, что Брайан Маклаулин и коллеги называют «делиберативным искажением» — людям кажется, что обсуждать политику с другими не имеет смысла, так как они зомбированы. В результате обмена аргументами не происходит вовсе.
Даже плохая пропаганда выгодна режиму
Хайфенг Хуанг доказывает, что некачественная и грубая пропаганда в Китае может даже ухудшать мнение людей о правительстве. Но парадоксальным образом это может быть полезно режиму. В таком случае пропаганда выполняет сигнальную функцию — она демонстрирует, что режим обладает контролем над медиа, даже если качество пропаганды сомнительно и люди ее распознают. Но сама демонстрация снижает желание протестовать.
Цена пропаганды — снижение доверия
Чарльз Чанг доказал, что у пропаганды есть цена — снижение доверия граждан к режиму. Опираясь на геолокации пользователей во время террористических атак в Китае, он показывает, что граждане игнорировали практические инструкции о том, где опасно находиться, так как эта информация ассоциировалась с пропагандой.
Список литературы
1. Paul F. Lazarsfeld, Bernard Berelson & Hazel Gaudet. The People's Choice. How the Voter Makes Up His Mind in a Presidential Campaign, Columbia University Press
2. Gulnaz Sharafutdinova. The Red Mirror: Putin's Leadership and Russia's Insecure Identity, OUP USA
3. Samuel A. Greene & Graeme Robertson. Affect and Autocracy: Emotions and Attitudes in Russia after Crimea, Cambridge University Press
4. Andrew M. Guess, Brendan Nyhan & Jason Reifler. Exposure to untrustworthy websites in the 2016 US election
5. Sergei Guriev & Daniel Treisman. Informational Autocrats
6. Tomila Lankina & Kohei Watanabe. ‘Russian Spring’ or ‘Spring Betrayal’? The Media as a Mirror of Putin’s Evolving Strategy in Ukraine
7. Françoise Daucé & Benjamin Loveluck. Codes of conduct for algorithmic news recommendation: The Yandex.News controversy in Russia
8. Denis Stukal, Sergey Sanovich, Richard Bonneau, and Joshua A. Tucker. Detecting Bots on Russian Political Twitter
9. Maxim Alyukov. News reception and authoritarian control in a hybrid media system: Russian TV viewers and the Russia-Ukraine conflict
10. Ashley Esarey, Daniela Stockmann & Jie Zhang. Support for Propaganda: Chinese perceptions of public service advertising
11. Daniel C. Mattingly & Elaine Yao. How Soft Propaganda Persuades
12. Vera Tolz & Yuri Teper. Broadcasting agitainment: a new media strategy of Putin’s third presidency
13. Sarah Oates. Russian Media in the Digital Age: Propaganda Rewired
14. Maxim Alyukov. Propaganda, authoritarianism and Russia’s invasion of Ukraine
15. Maxim Alyukov. Making Sense of the News in an Authoritarian Regime: Russian Television Viewers’ Reception of the Russia–Ukraine Conflict
16. Paul Shields. Killing Politics Softly: Unconvincing Propaganda and Political Cynicism in Russia
17. W. Phillips Davison. The Third-Person Effect in Communication
18. Bryan McLaughlin, Kenton T Wilkinson, Hector Rendon & T J Martinez. Deliberating alone: deliberative bias and giving up on political talk
19. Haifeng Huang. The Pathology of Hard Propaganda
20. Charles Chang. Information Credibility under Authoritarian Rule: Evidence from China