Почему рухнул СССР

Руководители СССР «не понимали, как устроен мировой рынок, как взаимосвязаны внешнеторговый баланс, бюджет и снабжение населения, не могли оценить стратегические угрозы, с которыми столкнулась страна»

Дата
6 сент. 2022
Автор
Редакция
Почему рухнул СССР
Фото: V. Armand / AFP / Scanpix / LETA

Смерть Михаила Горбачева, которому россияне обязаны четвертью века свободы, вновь сделала актуальной дискуссию о распаде СССР. Разброс мнений огромный — от «Горбачев развалил страну» до «Горбачев спас страну от гражданской войны». 

Анализ того, почему случился крах СССР, сделал автор российских экономических реформ Егор Гайдар. Один из его выводов состоит в том, что советские руководители во главе с Горбачевым слабо понимали, что делали, — у них не было не только единого плана реформ, но и базового представления о законах экономики.

Столкнувшись с хорошо знакомым современным россиянам двойным внешним шоком — одновременным падением стоимости нефтеэкспорта и ростом расходов на импорт, советские лидеры далеко не сразу осознали это как угрозу. Вместо того чтобы сокращать расходы и искать дополнительные доходы, они поступили ровно наоборот. Объявили ускорение и стали наращивать инвестиции в техническое перевооружение промышленности — на это уходила валюта, которой и так не хватало. Продолжали закачивать миллиарды в агропромышленный комплекс. Развернули антиалкогольную кампанию — это лишило бюджет существенной части доходов. А бюджетный дефицит закрывали с помощью эмиссии — печатали деньги. В условиях рынка это привело бы к инфляции — росту цен. В условиях социализма с фиксированными ценами в стране возник тотальный дефицит — народ смел с прилавков все товары, от сахара до носков (а самый народный товар, водку, из магазинов изъяло правительство). Демократизация политической и социальной жизни, проходившая в стране с пустыми прилавками, довершила дело. Так слетел бы любой режим.

Вот несколько выдержек из книги Егора Гайдара «Гибель империи» (для удобства читателей мы не обозначаем сокращения; рекомендуем прочитать книгу целиком).

Внешний шок

Понятие внешнего шока — резкого изменения соотношения экспортных и импортных цен, было выработано экономистами, жившими в развитых диверсифицированных экономиках. В экономиках, поставляющих на экспорт широкую и разнообразную гамму товаров, в которой нет доминирующего компонента, колебания цен приводят к незначительным изменениям поступлений от экспорта. 

В другом положении находятся страны, подавляющая часть экспортной выручки которых зависит от конъюнктуры рынка сырьевых товаров. При падении цен на сырье выясняется, что те же объемы производства и экспорта не позволяют обеспечить приток конвертируемой валюты, к которому национальная экономика привыкла. Приходится в крупных масштабах сокращать импорт, производство товаров, зависящих от поставок комплектующих и материалов из-за рубежа. Снижать объемы экономической деятельности и отказываться от устоявшегося уровня потребления.

Кадровую политику партии хорошо иллюстрирует одна из записей в протоколах Президиума ЦК КПСС «О товарище Засядько»: «О Засядько: говорят, перестал пить. Тогда его министром на Украину»

Нередко правительства, столкнувшиеся с подобной проблемой, пытаются решить ее за счет привлечения внешних займов. Они надеются, что конъюнктура со временем улучшится, цены на экспортируемые ресурсы вновь вырастут, можно будет взять под контроль динамику внешнего долга, сделать ее управляемой. При непредсказуемости развития событий на сырьевых рынках — это опасная стратегия. Многие страны она привела к банкротству, тяжелому экономическому кризису.

Симметрично может развиваться ситуация, когда страна сильно зависит от масштабов закупок и цен на продукты, доминирующие по каким-либо причинам в ее импорте. Например, для СССР на длительное время таким продуктом стало зерно. Для обеспечения возрастающего спроса населения на продукты животноводства в начале 1970-х годов был взят курс на строительство животноводческих комплексов, который, в свою очередь, обусловил резкий рост доли зерновых в кормовом балансе. Отечественное растениеводство было не в состоянии обеспечить возросшую потребность в комбикормах. Государство не только затратило значительные средства на строительство животноводческих комплексов-гигантов, но начиная с 1973 года было вынуждено во всевозрастающих объемах тратить валютные ресурсы на импорт фуражного зерна и зернобобовых.

К моменту, когда Советский Союз столкнулся с внешнеэкономическим шоком середины 1980-х годов, он был тесно интегрирован в мировой рынок, был не только экспортером топливных ресурсов, но и крупнейшим в мире импортером зерна и одним из крупных импортеров продовольственных товаров.

Начальство

Сложившаяся ситуация — выбор между повышением розничных цен или сокращением капиталовложений и военных расходов — ставила советское руководство перед непростой дилеммой: решаться на конфликт с населением или с партийно-хозяйственной элитой. Отказ от принятия решения по этому ключевому вопросу повышал риски того, что по мере развития кризиса придется вступить в конфликт и с обществом, и с элитой.

Новое поколение руководителей этого явно не понимало. Здесь нет ничего удивительного. Традиционное управление советской экономикой было ориентировано на натуральные параметры. Вопросы развития животноводства обсуждались на высшем уровне гораздо чаще, чем бюджет страны. Финансы рассматривались руководством отраслей, предприятий как элемент неизбежной, но скучной бухгалтерии. К тому же информация о реальном состоянии бюджета, валютных резервов, внешнем долге, платежном балансе была доступна крайне узкому кругу людей, многие из которых в ней ничего не понимали.

М. Горбачев в своих воспоминаниях пишет: «Андропов (тогдашний лидер СССР. — Прим. ред.) попросил нас еще раз все взвесить и свои выводы доложить ему. Пытаясь понять существо дела, мы попросили дать нам возможность разобраться с состоянием бюджета. Но Андропов лишь рассмеялся: „Ишь, чего захотели! В бюджет я вас не пущу“». При этом, как пишет один из ближайших соратников Ю. Андропова, В. Крючков [председатель КГБ], сам Андропов признавал, что в экономике он профан.

Линия на деинтеллектуализацию руководства последовательно проводилась коммунистическими властями. Кадровую политику партии хорошо иллюстрирует одна из записей в протоколах Президиума ЦК КПСС «О товарище Засядько»: «О Засядько: говорят, перестал пить. Тогда его министром на Украину». Доля выходцев из столиц и крупных университетских центров в руководящих органах партии последовательно сокращалась, доля выходцев из деревни, с низким уровнем базового образования, вплоть до начала перестройки росла. 

Последние советские генсеки (слева направо): Юрий Андропов, Константин Черненко, Леонид Брежнев, Михаил Горбачев. Эта экономическая школа ориентировалась на натуральные показатели: головы скота, тонны чугуна и т. д., отдавая им предпочтение перед платежным балансом и бюджетом
Последние советские генсеки (слева направо): Юрий Андропов, Константин Черненко, Леонид Брежнев, Михаил Горбачев. Эта экономическая школа ориентировалась на натуральные показатели: головы скота, тонны чугуна и т. д., отдавая им предпочтение перед платежным балансом и бюджетом
Фото: imago / Scanpix / LETA

Новое поколение руководителей, пришедших к власти в 1985 году, было образовано лучше своих предшественников. Но качественной экономической подготовки ни они сами, ни их ближайшие соратники, отвечающие за экономику, не получили. Они не понимали, как устроен мировой рынок, как взаимосвязаны внешнеторговый баланс, бюджет и снабжение населения, не могли оценить стратегические угрозы, с которыми столкнулась страна. Им казалось, что главные проблемы — замедление темпов экономического роста, низкая эффективность, отставание от Запада — порождены некомпетентностью предшествующего руководства.

Будущий председатель правительства СССР Н. Рыжков так оценивал экономическую ситуацию в СССР к концу брежневского времени: «Итак, мы начали. Ситуация в стране, повторю, и впрямь была сложной. Один только пример. В 1982 году, впервые после войны, остановился рост реальных доходов населения: статистика показала ноль процентов… Состояние народного хозяйства страны можно было легко описать поговоркой: куда ни кинь — всюду клин. И в металлургии полно проблем, и в добыче нефти, и электроника требовала подпитки, и химия — да что угодно назовите, не ошибетесь».

Тем не менее новые руководители, как видно по их выступлениям в 1985–1986 гг., были уверены в том, что они способны вернуть советской экономике утраченный динамизм, повысить темпы экономического роста, преодолеть отставание от наиболее развитых стран.

Борьба с пьянством

Правительство страны, столкнувшись с неблагоприятной конъюнктурой цен на доминирующие в экспорте товары, наносит три дополнительных удара по финансовой системе страны. Это, во-первых, антиалкогольная кампания, снижающая бюджетные поступления, во-вторых, программа ускорения народнохозяйственного развития, предполагающая значительное увеличение масштабов государственных капитальных вложений, и, в-третьих, сокращение закупок промышленных товаров народного потребления по импорту.

Бывший председатель Госплана СССР Н. Байбаков вспоминает: «В апреле состоялось заседание Секретариата ЦК, на котором обсуждалось решение по сокращению производства спиртных напитков. В плане 1985 года водка занимала 24 % в товарообороте, поэтому на заседании я осторожно предупреждал: „Товарищи, не торопитесь — разбалансируем бюджет. Ведь речь идет все-таки о 25 млрд рублей…“ — „Нет, — заявил Лигачев, — давайте вначале резко сократим производство спиртных напитков, а потом введем сухой закон…“ На очередном заседании, состоявшемся осенью, Секретариат ЦК проанализировал ход выполнения указанного постановления. Отмечали, что определенная работа в этом направлении проводится, но вместе с тем критиковали секретарей крайкомов и обкомов партии за медлительность в снижении темпов производства спиртных напитков. Затем было внесено предложение сократить производство водки наполовину, но не к 1990 году, как намечалось по плану, а к 1987, юбилейному, году — к 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции. После этого заседания развернулась еще более активная кампания против пьянства и алкоголизма. Резко стали сокращать производство и продажу спиртных напитков, в том числе вин и коньяка».

Уже в 1985–1986 гг. производство алкогольных напитков сократилось более чем в два раза. В начале антиалкогольной кампании советское руководство надеялось, что повышение цен на алкоголь позволит компенсировать примерно 80 % потерь бюджета и товарооборота от уменьшения объемов продажи алкогольных напитков в натуре. Развитие событий показало, что это было иллюзией.

Советская пропаганда всегда была богаче, чем советская торговля. Когда из магазинов убрали спиртное, это стало еще заметнее
Советская пропаганда всегда была богаче, чем советская торговля. Когда из магазинов убрали спиртное, это стало еще заметнее

В свою очередь нарастающие финансовые дисбалансы приводят к обострению дефицита товаров на потребительском рынке. Министр торговли СССР К. Терех — в Совет Министров СССР (декабрь 1987 г.): «Министерство торговли СССР докладывает, что в настоящее время сложилось напряженное положение с обеспечением населения многими видами товаров народного потребления. Одной из причин изменения конъюнктуры торговли и повышения спроса на отдельные товары является резкое сокращение продажи алкогольных напитков. […] До 1985 года продажа сахара, спиртосодержащих и других препаратов проходила повсеместно без перебоев. Постоянно и в широком ассортименте в продаже имелись одеколоны, лосьоны, лак для волос, зубная паста, другие товары. Резкое повышение спроса на сахар проявилось начиная со второй половины 1986 года. Запасы сахара в розничной торговле сократились в 1986 году на 625 тыс. тонн, и в 1987 году ожидается сокращение еще на 700 тыс. тонн». Далее министр обращает внимание на то, что в 1986 г. продажа одеколона в Москве выросла в 1,5 раза, что во всех областях РСФСР установлена норма отпуска спиртосодержащих товаров и зубной пасты, реализация клея выросла более чем на 30 %, жидкости для очистки стекол на 15 %. Письмо проникнуто почти неприкрытой ненавистью к тем, кто был инициатором антиалкогольной кампании, дестабилизировавшей ситуацию на потребительском рынке, за которую министр отвечает.

Взаимосвязь расстройства финансовой системы, денежного обращения и нарастание дефицита товаров на потребительском рынке в какой-то степени становится понятной советскому руководству лишь в конце 1988 года. Все это происходит в момент, когда финансы и потребительский рынок страны развалены.

В начале сентября 1988 года Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков обращается в Политбюро ЦК КПСС с запиской. В ней сказано: «Анализ показывает, что за последние три года в торговле очереди возросли более чем наполовину из-за резкого сокращения продажи алкогольных напитков. […] В связи с экономией средств от сокращения покупок алкогольных напитков значительная часть населения переключила спрос на продукты питания, одежду, обувь, чулочно-носочные изделия, товары культурно-бытового и хозяйственного назначения».

Отрезвление

В 1989 г. озабоченность руководства страны финансовым положением становится публичной. В январе 1989 года М. Горбачев объявил о программе сокращения военных расходов на 14,2 % (по отношению к уровню 1987 года), о сокращении производства вооружений на 19,2 %. Эти меры предполагалось осуществить в течение двухлетнего периода. На Съезде народных депутатов СССР 30 мая 1989 года он говорит: «Государство продолжает жить не по средствам. Расходы бюджета в этой пятилетке растут быстрее национального дохода. Отсюда — увеличивающийся дефицит бюджета. Экономически это просто недопустимо и нельзя рассматривать иначе, как серьезный просчет в хозяйственной политике, за который в первую очередь несут ответственность Министерство финансов СССР и его аппарат. Фронт незавершенных работ в капитальном строительстве не только не сократился, как это предусматривалось решениями XXVII съезда, а, наоборот, значительно вырос — на 30 миллиардов рублей».

15 марта 1989 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, предусматривавшее совокупное сокращение расходов государственного бюджета СССР и увеличение его доходов на 29,3 млрд рублей в 1989 году и на 33,7 в 1990 году. Оно предусматривало ограничение строительства объектов производственного назначения, осуществляемого за счет централизованных капитальных вложений. Лимиты государственных централизованных капиталовложений были уменьшены на 7,5 млрд рублей. Предполагалось увеличить поступления в государственный бюджет от налога с оборота на 1,1 млрд рублей, доходов от внешнеэкономической деятельности на 4,1 млрд рублей, изменение структуры экспорта и импорта, позволявшего повысить его эффективность.

Осознав то, что нарастающие финансовые проблемы являются серьезной угрозой, советские лидеры решают, что конфликт с административно-политической элитой — меньшее зло, на него придется идти. Однако принятые решения несопоставимы с масштабами возникших к этому времени проблем.

Подписывайтесь на рассылку «Важных историй»
Чтобы узнавать об истории страны от экспертов, а не от пропагандистов

Данные опросов Всесоюзного научно-исследовательского института конъюнктуры и спроса показывают, что к концу 1989 года из 989 видов товаров народного потребления в относительно свободной продаже без существенных перебоев находилось лишь 11 % товаров, из магазинов исчезли телевизоры, холодильники, стиральные машины, моющие средства, большинство товаров бытовой химии, многие виды мебели, электроутюги, лезвия для бритья, парфюмерно-косметические изделия, что в число дефицитных товаров попали изделия, еще в 1987 году продававшиеся без перебоев, такие как моющие средства, ученические тетради, карандаши, клеенка.

К концу 1989 года проблемы, связанные с финансовым кризисом, идущие за ним угрозы уже хорошо осознаны руководством страны, стали предметом публичного обсуждения. Из доклада правительства СССР второму Съезду народных депутатов СССР в ноябре 1989 года: «Все это обернулось глубоким расстройством государственных финансов, денежного обращения и потребительского рынка. Прирост ресурсов бюджета за три года текущей пятилетки в основном обеспечивался за счет кредитных средств. При общем увеличении расходов бюджета в 1988 году, по сравнению с 1985 годом, на 73 млрд рублей, его доходы практически стабилизировались. Дефицит государственного бюджета в 1989 году составит 92 млрд рублей и достигнет 10 процентов валового национального продукта. Резко возросла эмиссия денег. В текущем году она составит 18 млрд рублей по сравнению с 2 млрд рублей в 1985 году. Все больший круг товаров становится дефицитным. Рубль обесценивается и перестает выполнять роль средства обращения, не может нормально обслуживать процесс развития социалистического рынка. Усиливаются инфляционные процессы. Нарастает внешняя задолженность, и особенно в свободно конвертируемой валюте. В текущей пятилетке она увеличится почти на 18 млрд рублей».

Из приведенных документов видно, что острота ситуации, сложившейся на потребительском рынке и в области государственных финансов к тому времени, наконец, стала ясна органам власти. Но очевидно и иное: их авторы явно не знают, что надо делать, чтобы остановить развертывание кризиса.

Демократизация

Неэффективность социалистической системы хозяйствования делает ее демонтаж стратегически неминуемым. Однако прямого отношения к краткосрочным и острым проблемам, порожденным падением цен на нефть, это не имеет. Регулирование кризиса платежного баланса не отменяет необходимости выбора курса в пользу глубоких экономических и политических реформ. Можно пытаться объединить решение этих проблем, но нельзя надеяться, что либерализация сама по себе позволит справиться с валютно-финансовым кризисом. Принятый в 1987 году советским руководством выбор линии на экономическую и политическую либерализацию в условиях острого валютного и финансового кризиса, которым оно не было готово управлять, оказал серьезное влияние на тактику развития событий, на то, как рухнула советская экономика.

С политической точки зрения логику принятых тогда решений понять нетрудно. Если необходимые для стабилизации экономики меры крайне непопулярны, вызывают недовольство и общества и элиты, если растет неудовлетворенность результатами деятельности нового руководства, причем на фоне всё большего расстройства потребительского рынка, то следует предложить набор популярных мер, демонстрирующих, что у властей есть видение перспективы, понимание того, куда надо вести страну. Отсюда формирующаяся в 1987–1988 гг. линия на экономическую и политическую либерализацию, призванная заменить тяжелые, непопулярные меры, создать новый источник легитимации режима.

В 1988 году прокламированные изменения системы управления народным хозяйством оказывали лишь ограниченное влияние на реалии экономической жизни. Сохранялась сила инерции, убеждение в том, что провозглашенные реформы, как это уже бывало в СССР, являются показухой, не имеют отношения к жизни. Директора предприятий в откровенных разговорах утверждали, что предоставленные им права — формальность. С 1989 года очевидные признаки ослабления центральной власти изменили ситуацию. Руководство предприятий, трудовые коллективы начинают понимать, что Москва не готова применять действенные репрессии в случае невыполнения направляемых на места указаний.

Михаил Горбачев принес людям желанную свободу, но ошибочно распространил ее на советский бюджет
Михаил Горбачев принес людям желанную свободу, но ошибочно распространил ее на советский бюджет
Фото: Борис Юрченко / AP / Scanpix / LETA

Несистемные меры, не предусматривающие ни финансовой стабилизации, ни либерализации цен, такие как расширение самостоятельности предприятий, прав министерств в области внешнеэкономической деятельности, быстрый рост числа кооперативных банков, лишь усугубляют проблемы, связанные с изменением конъюнктуры нефтяного рынка.

Заместитель председателя правительства СССР Л. Абалкин так описывает сложившуюся в это время ситуацию: «С одной стороны, все выступавшие требуют самостоятельности, отмены диктата министерств и ведомств, снижения доли госзаказа. И одновременно в один голос настаивают на гарантированном материальном снабжении. После моего избрания заместителем председателя Совета Министров я часто сидел рядом с Николаем Ивановичем Рыжковым и видел, в каком положении он оказался. К нему подходили десятки депутатов с письменными и устными просьбами обеспечить поставки, гарантировать материально-техническое снабжение и так далее и тому подобное. Хотя все должны бы ясно понять, что коль скоро вы отвоевали у правительства госзаказ, с помощью которого оно собирает ресурсы, то вы не имеете права требовать, чтобы оно вас снабжало. Ведь это связано напрямую».

Выборность директоров [предприятий] плохо сказывается на трудовой дисциплине, ослабляет возможности центральных органов власти регулировать экономику административными методами. При отсутствии рыночных цен и жестких финансовых ограничений это порождает все более острые проблемы.

В мае 1988 года был принят Закон «О кооперации в СССР», де-факто открывающий дорогу экспансии частного сектора в советской экономике. Большинство кооперативов создаются при государственных предприятиях. Они покупают продукцию по фиксированным государственным ценам, обрабатывают и продают (а часто и просто перепродают) ее — по рыночным. В условиях дефицита товаров и финансовой несбалансированности это позволяет и руководству предприятий, и тем, кто контролирует кооперативы, получать немалые доходы. Состояние многих россиян, присутствующих в списке долларовых миллиардеров — из этого периода.

Создание на протяжении беспрецедентно короткого срока более тысячи коммерческих банков, для которых нет квалифицированных кадров, при отсутствии традиций банковского надзора, делает их инструментом обналичивания денег, вывода средств предприятий из-под контроля государства.

Возможность брать товар по безналу и государственной цене, а потом перепродавать его за наличные и по рыночной открыла кооператорам дорогу в список Forbes

Министр внутренних дел СССР В. Бакатин 13 июля 1990 года пишет Ю. Маслюкову. В его записке говорится, что ограничение государственного контроля в кредитно-финансовом механизме способствует росту взяточничества и махинаций с финансовыми ресурсами.

Однако председатель правительства Н. Рыжков уверен, что в этой сфере все идет правильно. Он вместе со своими заместителями Ю. Маслюковым и Л. Ворониным в письме в ЦК КПСС от 17 июля 1988 года выражает категорическое несогласие с тем, что наращивание числа коммерческих банков в стране идет слишком быстро: «Мировой опыт показывает, что у нас мало банков и их сеть не может удовлетворить хозрасчетные потребности народного хозяйства». Впоследствии Н. Рыжков пишет в своих воспоминаниях о том сопротивлении, которое оказывал Госбанк СССР развитию сети коммерческих банков в конце 1980-х годов. Впрочем, не удивительно, что после нескольких десятков лет нерыночного хозяйства, руководству страны трудно понять, что банковский сектор — это один из последних, а отнюдь не первый сектор экономики, который необходимо либерализовать.

За два года до конца СССР

Нарастающая волна финансового кризиса, при фиксированных ценах, в это время еще не приводит к высокой открытой инфляции. Она проявляется в нарастающем расстройстве потребительского рынка, остром дефиците потребительских товаров. При этом логику происходящего общество не понимает.

Из писем трудящихся в ЦК КПСС 1989 года: «Что происходит со снабжением населения? Куда подевались товары повседневного спроса? С каждым днем положение ухудшается. Нам хотелось бы получить объяснение причин снижения нормы продажи сахара с 2 до 1,5 кг на человека» (г. Павловск). […] «В нашем городе исчезли с прилавков хозяйственное и туалетное мыло, стиральный порошок. Когда возник дефицит сахара и на него ввели талоны, мы с пониманием отнеслись к этому решению. Но сейчас, когда местные власти установили столь мизерную норму отпуска мыла и порошка, мы возмущены до предела. Разъясните, пожалуйста, по чьей вине исчезли моющие средства?» (г. Александров). […] «Мне нечем кормить пятимесячного Егорку. Ни соков детских, ни фруктовых пюре, ни смесей для малышей в городе нет» (г. Апатиты).

Сообщение об ошибке отправлено. Спасибо!
Мы используем cookie