Президент призвал научное сообщество в короткие сроки сделать так, чтобы Россия создала собственные критически важные технологии, «уникальные, глобально конкурентные решения» для технологической независимости от остального мира. 8 февраля, вручая премии молодым ученым, он напомнил об «огромных» задачах и призвал «действовать дерзко и решительно».
«Важные истории» на условиях анонимности поговорили с ученым, изучающим способы управления наукой. Он объяснил, почему в условиях растущей изоляции России не стоит ждать научных прорывов. И почему попытка воссоздать советский стиль руководства в нынешних условиях убивает научную мысль.
Изоляция
В современном мире научный прорыв невозможен без включения в международные научные кооперации. Война в Украине по многим направлениям изолировала Россию: многие международные программы либо уже свернуты, либо будут завершены без появления новых. Взаимодействие продолжится лишь со странами БРИКС (Россия, Бразилия, Индия, Китай, ЮАР), у которых нет такого же опыта, ресурсов и достижений, как у США и Европы. Выражаясь футбольным языком, это все равно, что перейти во вторую лигу. Желающий научного прорыва Путин говорит нам: «Мы стали играть во второй лиге, но я хочу выиграть Лигу чемпионов».
Изоляция России из-за войны привела не только к сокращению или полному прекращению участия российских ученых во многих международных проектах, но и к тому, что у наших исследователей (в тех сферах, где необходима аппаратура и расходные материалы, которые не производятся в стране) сокращается техническая база для работы. Импортозамещения не произошло.
Административное давление
Российские власти считают, что наукой можно руководить, как корпорацией. Раздавать задания и следить, как их выполняют. Министр науки и высшего образования Валерий Фальков на заседании президентского совета 8 февраля с горечью сообщил Путину о «главной проблеме», а именно о том, что «планирование научных тем осуществляется снизу». Фактически профильный министр пожаловался на то, что наука все еще функционирует так, как должна: там имеется какой-то свободный поиск и соревнование идей. Никакой бюрократический механизм не может это подменить.
Проблема корпоратизации науки существует во всем мире: всюду управленцам трудно отчитываться о работе ученых, которые, на взгляд бюрократов, ходят без плана и без дела. Но в России эти взгляды помножены на идеологию, а точнее — на тупое представление чиновников о том, как наука жила в советское время. При этом считается, что Россия может повторить советский опыт.
Но даже у советских академиков была определенная автономия. Советской наукой руководили люди с научным авторитетом, которые защищали своих сотрудников от давления партийно-хозяйственного аппарата. Да, эти академические руководители попутно выступали на съездах, произносили нужные [и при этом] довольно бессмысленные речи. Но внутри их коллективов теплилась относительно свободная жизнь. А сейчас руководить наукой ставят менеджеров с плагиатом в диссертациях, у которых нет научного авторитета и достижений, которые не знают, чем живут научные коллективы. И единственная задача этих менеджеров — угодить своему патрону.
Шпиономания
Наука, конечно, может существовать и в условиях несвободы. Но ждать от российских ученых прорывов, дерзких и решительных действий не стоит: они теперь живут не только в изоляции, под административным давлением и с уменьшенным финансированием. К этому добавляется еще и государственная шпиономания.
В значительной степени посаженные за шпионаж российские ученые участвовали в согласованных государством программах сотрудничества с Китаем (к слову о научном взаимодействии со странами БРИКС). То есть государство одобрило сотрудничество (его согласовало ФСБ), а затем вспомнило, что ученый чем-то обменивался с китайской стороной, и решило его посадить. Так выглядят многие шпионские дела российских ученых.
Параллельно звучат идеи разных государственников запретить ученым выезжать из страны или создать своего рода «шарашки» в армии, куда будут призывать на службу молодых людей с научными талантами. Но это, что называется, — сопутствующий ущерб. Эти планы пока не осуществляются, но подтверждают, что мысли чиновников вращаются вокруг советских научных достижений и методов, которыми они были обеспечены.
В таких условиях Путин пытается создать некое научное чучхе [северокорейскую государственную идеологию]. И с таким подходом научные прорывы, конечно, будут, но только на бумаге — в отчетах перед руководством и самим Путиным.