«Снайперу говорят: „Хочешь винтовку? Забирай трофей“». Как российские мобилизованные воюют в Луганской области

12 января в сети появились видео, записанное предполагаемыми мобилизованными из Новосибирской области. Они попросили помощи у своих родственников, а также обратились к президенту РФ, в ФСБ и военную прокуратуру с жалобами на то, что их отправляют на «переднюю линию» в Украине, откуда «выезжают двумя методами: либо груз 200 [убитые], либо груз 300 [раненые]». Мужчины также показали состояние окопов, в которые их привезли, — там был лед. «Мы не отказываемся от несения службы, от выполнения боевых задач. Мы отказываемся ехать на передок и тупо сидеть в окопах, ждать прилета миномета», — заявили они.

Первые записи опубликовал популярный новосибирский паблик «ВКонтакте» «АСТ-54». Их быстро удалили, но они остались в канале «Тайги.Инфо».

«Важные истории» поговорили с 26-летним мобилизованным из поселка городского типа Новосибирской области, который с конца октября находится на передовой в Луганской области Украины — в городе Кременной. Его рассказ подтверждает то, что говорили мужчины на видеозаписях. Он утверждает: по документам он и его однополчане числятся в «зеленой» зоне — месте, где не идут бои, при этом в его полку есть погибшие и раненые. Питание не привозят, а на просьбу о выдаче новой винтовки руководство советует добыть ее в бою с украинцами. Подробнее — в монологе мобилизованного.

«Как бомжи живем»

По нам здесь артиллерия бьет — у нас есть ребята двухсотые, есть трехсотые. Но нам не дают документы, что мы сидим на передовой, мы числимся в «зеленой» зоне, как и мобилизованные, которые в лагерях дома находятся. Мы просили документы, чтобы там написали, где мы находимся, но нам ничего не дают. Почему у нас пацаны идут двухсотые, трехсотые, если мы в «зеленой» зоне? Почему по нам каждый день прилетает? 

Я уже не знаю, куда обращаться и как нам быть. Это не то что страшно, уже просто заебало это все. Нам не дают ни вперед идти, ни назад идти.

У нас должен быть отпуск: 45 дней на передовой, тебя потом должны в «зеленую» зону вывозить. Но нас не вывезут никуда. А почему? А потому что наши командиры не хотят нами заниматься.

Ни в отпуск, ни даже помыться. Мы как бомжи живем. Замполиту задали вопрос: «Почему нас мыться не отправляют?» Он нам говорит: «Хочешь помыться — иди на нулевой рубеж». Нулевой рубеж — это прямой контакт с украинцами.

Помимо того, что по нам артиллерия бьет, у нас есть ребята двухсотые, есть трехсотые. Снайпер говорит замполиту: «Мне нужна винтовка». Ему после прилета разбомбило винтовку. Ему говорят: «Ты хочешь винтовку? Иди на нулевой рубеж, забирай винтовку — трофей, будешь снайпером». А так будешь автоматчиком — мы тебе ничего не дадим.

Короче, если хочешь — иди зарабатывать трофей.

«Пришлось обменивать личные вещи на еду»

Обеспечения здесь у нас нет. Форму выдали по одному комплекту — она летняя на самом деле. В ней сейчас холодно. Нас взвод, 30 человек, дали десять пар сапог — делите как хотите.

Одежда быстро изнашивается. Где-то сгорело, где-то замарал, мы же не стираемся, форма марается так, что это все не отстирывается, где-то ее мыши прогрызли. И постоянно приходится что-то покупать. Вот блиндаж строим, выкопали, бревна накатали, нам надо сверху пленку постелить, чтобы дождь не попадал. Мы едем, покупаем пленку за свой счет. Мы на передовую покупаем пленку за свой счет, питаемся за свой счет.

Нам еды привозили три или четыре раза. Сказали, что наша еда куда-то потерялась. И с нами делился просто другой полк. То есть командир их полка от своих солдат как бы отнимал и нам добавлял маленько. Куда еда деться могла?

Мы не знаем, как отличить диверсанта от своего. В мобилизационном лагере обучение было как на срочной службе. Нам рассказали, как правильно кинуть гранату, постреляли по мишеням — ничего сверхъестественного не было. Замполит к нам не ходит: он должен проводить пятиминутку, рассказывать политинформацию, какие новости в стране, что происходит, кого как разбили, как понять, кто свой, кто нет.

Командира части я в глаза не видел. У нас есть командир роты, командир взвода. Они к нам если приезжают, то на углу встали, полторашки воды выкинули из машины, дверью хлопнули. Кричишь: «Подъедь сюда, чтобы мы могли поговорить». А он специально за полкилометра останавливается, уезжает, чтобы ему вопросов не задавали, потому что на них ответы не находит. 

После мобилизационного лагеря никакого питания не было. На станциях еду покупали за свой счет. Потом, когда приехали в пункт назначения, выдали банку тушенки на четырех человек — каждому по две ложки досталось. Пока ждали, когда нас по позициям распределят, в соседних селах покупали мясо и картошку, чтобы хоть что-то покушать было. Но когда закончились деньги, пришлось обменивать личные гражданские вещи на еду.

Все мобилизованные живут за свой счет. Ладно, у меня есть деньги, а у кого-то их просто нет. Есть люди из деревни: их реально из трактора выдернули и сразу на передовую. Есть ребята, которым зарплата еще ни разу не пришла. То ли забыли в список внести, то ли еще что-то. Говорят, что здесь все на высшем уровне — ничего у нас тут на высшем уровне не проходит. Каждый, кто как хочет, так и выживает. Если захотел кушать — с пацанами скинулись, кто-то поехал в увольнительное и купил всем поесть. 

«Травников обманул нас»

До мобилизации я работал в бригаде по заготовке древесины. Больше, чем здесь, была зарплата. И не у меня одного. Нам платят зарплату 200 тысяч рублей, грубо говоря, до налога. Но те, кто в Новосибирске сидят, такие же зарплаты получают.

26 сентября привезли мне повестку, 25 октября я поехал уже. У меня жена, дети, а вот сосед — у него никого нет, служил, и его не берут. А мне повестка... У других тоже знакомых краповый берет, спецназ, Чечня — они дома, а я почему здесь? Потому что без разбора в нашем военкомате всех загребали. И все. Я не привык жаловаться, ну, надо — поехали, че. Раз надо. 

Половина людей здесь непроверенные — в плане того, что их даже врачи не проверяли. Я лично не проходил медкомиссию.

Когда мобилизовали, выдали форму — шапки, на которых каска не затягивается. Бушлат выдали такой, что если я на него надену бронежилет, то я до автомата второго не дотянусь. 2 октября к нам приехал губернатор Андрей Травников. Я встретил его перед казармой, задал вопрос: почему нас одели в старую форму? Нам в ней неудобно. Они же хотят, чтобы мы пошли на войну и вернулись с победой. Я ему задал вопрос: почему нас туда отправляют в форме, в которой невозможно воевать? Я в 2014 году служил в такой. Он сказал: «Мы вас от области своей оденем и обуем как надо».

По итогу иркутский губернатор одел полностью пацанов: от ботинок и носков до шапки, а наш губернатор дал нам сапоги резиновые голубые, как у девушек — полусапоги какие-то, спальный мешок, каремат — под себя стелить половичок, термос и один комплект нательного белья, в которое по моему телосложению влезет двое таких, как я. Хотя Травников мне конкретно в глаза говорил, что «я вас одену, обую». Он обманул нас. 

Теперь пишет там где-то в соцсетях, что мы сидим в Миллерово, в «зеленой» зоне, что мы там вокруг солнца сделали кружок и нам деньги не нужны, мы спим на белых простынях. Да мы спим в ямах, яму в земле выкопали, сделали себе перекрытия деревянные из деревьев и живем в них с мышами. У нас ту же еду воруют мыши.

Кто-то здесь есть адекватен, кто-то неадекватен. Скоро будут стрелять друг в друга, потому что это все достало уже.

Я не могу родственникам рассказать об этом всем: мама будет плакать, она и так болеет. Я говорю ей, что у меня все хорошо. 

Что здесь происходит, вот эти бои, я не хочу, чтобы мои близкие это видели, это все очень страшно. Здесь вот идет девушка с ребенком, молодая девушка. Лет тридцать ей, у нее ребенок года два. Идет, а вокруг такие страшные выстрелы, что дома можно было бы упасть от таких выстрелов. А тут даже ребенок не дрогнул. Это уже всё, дети войны.