«Сын избил её и угрожал убить после возвращения с рыбалки»
Насилие над пожилыми людьми чаще всего совершают ближайшие родственники. Но и сами домашние тираны — нередко те, кто остался без помощи государства в критические моменты своей жизни.
Коронавирус заставил почти половину населения планеты сидеть дома. Но не для всех дом — безопасное место. В странах, где ввели карантин и люди оказались заперты друг с другом, количество случаев семейного насилия увеличилось. В России, по словам правозащитников, оно выросло в 2,5 раза с 10 апреля. Авторы законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия стали получать больше жалоб на издевательства не только над женщинами, но и над пожилыми людьми.
«Увеличилось количество звонков от соседей людей преклонного возраста. Над пожилыми издеваются их собственные дети — вымещают свою неудовлетворённость жизнью», — рассказала одна из соавторов законопроекта, депутат Госдумы Оксана Пушкина.
Многие пожилые люди оказались в ловушке: выйти на улицу нельзя из-за коронавируса, но и оставаться дома опасно. И позвонить в полицию или в центры поддержки жертв домашнего насилия стало сложнее, если обидчик теперь всегда рядом.
Даже в «мирное» время многие случаи не доходили до суда и не попадали в криминальные сводки, потому что жертвы стыдились или пытались защитить своих близких.
«Важные истории» изучили все публично доступные приговоры за насильственные преступления против пожилых людей (совершённые до карантина) и обнаружили, что:
- более 80% преступников — ближайшие родственники потерпевших;
- 30% людей, совершивших насильственное преступление против пожилых людей, ранее судимы;
- 76,5% подсудимых были пьяны во время совершения преступления;
- 78% подсудимых признают вину;
- 82% пострадавших — женщины, а среди домашних тиранов большинство — мужчины (89%).
Этот текст «Важные истории» публикуют совместно с «Медиазоной».
Осторожно: текст содержит описания сцен насилия.
Как мы считали
Мы отобрали статьи Уголовного кодекса, где речь шла о насильственных преступлениях против людей, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии (в эту категорию как раз попадают люди старшего возраста): умышленное причинение тяжкого вреда здоровью — ст. 111 ч. 2 п. «б», среднего вреда здоровью — ст. 112 ч. 2 п. «в», истязания — ст. 117 ч. 2 п. «г», убийство — ст. 105 ч. 2 п. «в». Всего по этим пунктам в базе судебных решений ГАС РФ «Правосудие» (мы используем её, так как в ней собрано больше всего судебных решений) нашлось более 700 документов с января 2016-го по декабрь 2019-го, мы прочитали их все и выделили 200, которые относились к насилию над пожилыми людьми. Из этих приговоров мы извлекли необходимые для анализа параметры: пол подсудимого и потерпевшего, были ли они родственниками, просил ли потерпевший о снисхождении к подсудимому, был ли подсудимый пьян, ранее судим, признал ли свою вину, а также какое наказание ему назначил суд. Часть данных извлекалась вручную во время чтения решений, часть — автоматически с помощью регулярных выражений (это способ поиска необходимой информации в тексте с использованием шаблонов).
Если вам интересно взглянуть на скрипт, который мы использовали для извлечения данных, вы можете сделать это здесь, а если вы хотите посмотреть на сами данные, то здесь.
Тюрьма, дом матери, тюрьма
После третьего срока Раис Тимганов вернулся в Пермь, где у него не было ни своего дома, ни семьи. С этим часто сталкиваются только что вышедшие из тюрьмы. Если у бывших заключённых всё ещё живы родители, то их дом становится единственным приютом.
На воле Тимганова ждала только мать, у неё он и поселился. На работу Раис не устроился, поэтому мама его всем обеспечивала. Она одна вела хозяйство, готовила, покупала продукты, сигареты для сына. Когда он требовал, ей приходилось давать ему и деньги на спиртное.
Мать боялась Раиса, потому что когда он напивался, а это происходило каждый день, то становился агрессивным. Оставаясь с ним наедине дома, она прятала ножи. С момента возвращения из тюрьмы Раис постоянно издевался над ней, оскорблял, обращался только матом, избивал и требовал денег. Мать Раиса не обращалась ни в травмпункт, ни в больницу: ей было стыдно признаться в том, что её бьёт родной сын. Но оставаться дома вместе с каждым днём становилось страшнее, поэтому она уезжала к своей родственнице ночевать.
Это рассказала мать Тимганова участковому и следователю после очередных побоев. Дело дошло до суда: Тимганова обвинили в истязаниях заведомо беспомощного человека (ст. 117 ч. 2 п. «г» УК РФ), за что ему грозил очередной срок до семи лет лишения свободы.
Такой путь из тюрьмы в тюрьму через родительский дом не редкость для тех, кто совершил насильственное преступление против пожилых людей: 30% всех осуждённых за насильственное преступление против пожилых людей ранее уже были судимы.
Сотрудник «Руси сидящей» (благотворительный проект, помогающий заключённым и их семьям) и бывший заключённый Руслан Вахапов объясняет эти цифры тем, что в России не предусмотрено никакой системы ресоциализации для освобождённых:
«Тюремная система устроена так, что, попадая в неё, человек начинает деградировать: нет стимула работать и учиться в тюрьме, потому что заключённые получают мало и реальным и полезным навыкам их не обучают, а вокруг — насилие как со стороны заключённых, так и со стороны надзирателей. Самим устроить свою жизнь после освобождения трудно. В России нет европейской практики кураторства, когда у вышедшего из тюрьмы человека есть тот, кто поможет найти работу и жильё, наладить свою социальную жизнь. Поэтому чаще для бывших зеков всё складывается неблагополучно. Они начинают пить, употреблять наркотики, совершают новое преступление и возвращаются обратно в тюрьму».
Из судебного решения:
Но большинство (70%) судимых за преступления против пожилых людей раньше никогда не были в тюрьме.
Алкоголь и постоянный стресс
В России не так много исследователей геронтологического насилия (так в научном сообществе называют насилие над пожилыми людьми, под которым понимается не только применение физической силы, но и пренебрежительное отношение, психологическое и экономическое насилие), но все они выделяют общие черты у обидчиков: чаще всего это родственники, нередко они ухаживают за больными стариками, злоупотребляют алкоголем и находятся в состоянии постоянного стресса. (Можете почитать эти исследования тут, тут и тут.)
Из данных судебных решений складывается похожая картина. В 82,5% случаев из приговора понятно, что жертва и обидчик — родственники, в 7% — точно нет, ещё в 10,5% невозможно определить это по тексту судебного решения.
Обидчиками чаще оказываются мужчины (89,5%), а пострадавшими — пожилые мамы, бабушки или тёти. В целом 82,5% жертв насилия — женщины. В большинстве случаев (76,5%) подсудимые были пьяны во время совершения преступления.
Практикующий психолог и младший научный сотрудник лаборатории сравнительных исследований качества жизни Национального исследовательского Томского государственного университета (НИ ТГУ) Ксения Боженкова отмечает, что люди, которые вынуждены в одиночку заботиться о своих родителях, а иногда ещё и о собственных детях, часто склонны к насилию над пожилыми из-за того, что всё время живут в стрессе: «Уход за пожилыми людьми отнимает много сил, люди могут просто не справляться с этой работой, потому что у них нет таких навыков и образования. Накапливается усталость, стресс, раздражение. Не в силах справиться с этим, они выплёскивают свою агрессию на беспомощных стариков, иногда сами того пугаясь».
Почти в каждой третьей семье есть пожилые родственники, им требуется постоянный уход и забота. В 94% случаев семьи заботятся о них сами, говорится в исследовании Национального агентства финансовых исследований за 2016 год. Родственники не обращаются в стационары или дома престарелых из-за высоких цен и недоверия к посторонним людям. В 2016 году услугами частных стационаров пользовались только 15 тыс. человек — это 0,05% от пожилого населения России.
Для тех, у кого родственники уже тяжело больны, должна быть возможность обратиться в хосписы. Но в России, по словам экс-министра здравоохранения Вероники Скворцовой, к 2019 году было всего 73 хосписа, 14 из них — детских. Для сравнения — в Германии в 2018 году работали 300 паллиативных отделений в клиниках, 236 стационарных и около полутора тысяч амбулаторных хосписов. Кроме того, уход за умирающими обеспечивали свыше 300 мобильных бригад, состоящих из врачей, медсестёр, физиотерапевтов, духовников и социальных работников.
Из судебного решения:
Сами пожилые люди часто не хотят рассказывать о том, что они подвергаются домашнему насилию, поэтому произошедшее так и остаётся между жертвой и обидчиком. Такие случаи, естественно, не попадают в судебную статистику. Пострадавшие от насилия даже не всегда осознают, что с ними происходит.
«Во время проведения собственного исследования я разговаривала с пожилыми людьми, проводила анкетирование, — рассказывает Ксения Боженкова. — И я сталкивалась с тем, что очень многие, например, в анкете отмечали, что никакого насилия над ними не совершали, а в разговоре пусть и не сразу, но рассказывали, что в итоге их и били, и обзывали. Или наоборот: в разговоре стеснялись, говорили, что всё хорошо, а в анкете отмечали и побои, и психологическое насилие, и экономическое насилие».
«Кроме того, у пожилых людей вырабатывается ощущение, что происходящее с ними — это нормальная ситуация, — добавляет она. — Или они начинают брать вину за произошедшее на себя: это я сама виновата, не так воспитала сына, не уделяла ему должного времени, поэтому он вырос таким жестоким и агрессивным, стал много пить и попал в тюрьму».
Мать должна своего сына выручать
Даже когда дело всё-таки доходит до суда, потерпевшие или их представители просят о снисхождении и о прекращении дела в связи с примирением. В приговорах, вынесенных за причинение среднего вреда здоровью, таких случаев — половина. Но когда речь идёт о более тяжких преступлениях (истязании или убийстве), просящих за подсудимых становится гораздо меньше — 11–12%.
Сами подсудимые в подавляющем числе случаев (78%) от вины не отказываются. Однако прощение у своих жертв просят единицы.
Например, пьяная жительница Коми Меньшикова (имя в решении суда не указано) из-за личного конфликта нанесла несколько ударов кулаками пожилому потерпевшему, от которых он упал на пол. Суд квалифицировал это как нанесение среднего вреда здоровью (ст. 112 ч. 2 п. «в»).
Меньшикова, как говорится в решении суда, «в содеянном раскаялась и возместила причинённый ущерб в полном объёме»: она принесла извинения, которые потерпевший принял и счёл достаточными для восстановления своих нарушенных прав. Сам он не смог появиться в суде по состоянию здоровья, но в ходе предварительного следствия сказал, что претензий не имеет, «события произошли единожды, ... они примирились, живут хорошо, она единственная, которая осуществляет за ним уход».
Из судебного решения:
Но не в каждом случае признание вины означает искреннее раскаяние и примирение с потерпевшим. Если подсудимый соглашается с обвинением, суд может учесть это как смягчающее обстоятельство, а само дело могут рассмотреть в особом порядке (то есть без рассмотрения доказательств). К тому же если человек совершил преступление впервые, он может рассчитывать на условный срок. Однако на практике признание вины не помогает избежать заключения.
В случае с Раисом Тимгановым его мать не стала просить о снисхождении, но почему-то на суде вдруг отказалась от своих показаний, хотя их подтверждали сам подсудимый, соседка, родственница и другие свидетели. Вместо этого мать Тимганова вдруг заявила, что у неё всегда были хорошие отношения с сыном, он её никогда не бил и не оскорблял. Почему она на следствии рассказывала обратное, она объяснить не смогла. Суд решил, что таким образом потерпевшая хочет помочь сыну избежать уголовной ответственности. А один из свидетелей рассказал, что мать Тимганова говорила, что «хочет прекратить дело, потому что стала ещё больше бояться сына и жалеть его, которого как мать должна выручать».
Те, кого потерпевшие от приговора не спасают, чаще всего получают реальные сроки. Исключение — 112-я статья УК (причинение среднего вреда здоровью). Здесь большинство подсудимых получают условный срок, а каждый пятый — уходит без наказания в связи с примирением сторон.
История Раиса Тимганова закончилась реальным сроком: его приговорили к 5 годам лишения свободы
В условиях карантина пожилым людям сложнее обратиться за помощью в полицию или в центр по работе с насилием и потому, что обидчик всегда рядом, отмечает руководительница центра «Насилию.нет» Анна Ривина. Поэтому общественные организации попросили принять срочные меры для обеспечения защиты и помощи пострадавшим в условиях карантина, а авторы законопроекта о домашнем насилии, депутаты Госдумы Оксана Пушкина, Ирина Роднина и Ольга Севастьянова, разработали конкретные предложения и направили их вице-премьеру Татьяне Голиковой. Пока что правительственная комиссия поручила главам региональных управлений МВД обеспечить возбуждение уголовных дел по статье УК о повторном нанесении побоев без заявления от пострадавших и их законных представителей.
Редакторы: Олеся Шмагун и Егор Сковорода