«Создается почва для глобальных изменений, чтобы не были возможны события последнего полугодия»

C 9 по 11 сентября в России прошли выборы разного уровня — при двух тысячах нарушений и жестком давлении на наблюдателей и кандидатов. Во всех 14 регионах, где выбирали губернаторов, победили кандидаты от власти. Единороссы займут большинство депутатских кресел почти во всех парламентах, городских и муниципальных советах, в которые проходили выборы.

Партии «Яблоко», которая в этом году шла на выборы под лозунгом «За мир» и выдвигала только кандидатов с антивоенной позицией, удалось получить одно место депутата в Псковской городской Думе. Также 15 представителей псковского «Яблока» стали депутатами районных советов области. 

При этом некоторые россияне восприняли выборы как возможность высказаться против войны. Они не только голосовали за независимых кандидатов, но и оставляли антивоенные надписи и рисунки на бюллетенях, примеры которых собрал проект «Голос против».

Самые крупные муниципальные выборы прошли в Москве. Здесь разыгрывалось 1,4 тысячи депутатских мест в районных советах, из которых независимым кандидатам досталось только 13 (независимыми мы считали кандидатов, которые выдвигались не от «Единой России» и объединения «Мой район», не связаны с местными органами власти, а также получили поддержку проектов «ВыДвижение» или «Земский съезд». — Прим. ред.). 

Михаил
Лобанов

Мы поговорили об итогах и значении муниципальных выборов во время войны с Михаилом Лобановым, сооснователем муниципальной платформы для независимых кандидатов «ВыДвижение», математиком и преподавателем МГУ. В 2021 году Михаил сам избирался в Госдуму и победил по итогам очного голосования, но проиграл из-за сфальсифицированного электронного голосования (ДЭГ).

— Вы сами не стали депутатом Госдумы из-за ДЭГ в прошлом году. На этот раз электронно в Москве якобы проголосовали 1,7 миллиона человек. Как это повлияло на итоги выборов? 

— ДЭГ на данный момент — это черный ящик. Власти не выполнили то, что публично обещали: опубликовать открытый код и дать возможность людям перепроверить, какие голоса за кого пошли. Они между тестовым голосованием в конце августа и реальным голосованием 9-11 числа поменяли процедуру, поменяли программу. И на данный момент проверить записанные голоса никто не может.

Электронное голосование сосуществует с трехдневным голосованием. Зачем это властям нужно? Они во всех организациях, зависимых от московских властей, приказали работодателям контролировать голосование работников. Где-то работодатель стоял за спиной и требовал, чтобы люди проголосовали за кандидатов от «Единой России» и «Мой район», где-то контролировал сам факт голосования. В итоге действительно много людей утром в пятницу на рабочем месте по принуждению голосовали. 

Помимо этого массового голосования по принуждению, очевидно то, что результаты электронного голосования нарисованы, как и в 2021 году. 

Больше 100 кандидатов прошли в итоге на 1400 мест не от «Единой России» и «Мой район». И если смотреть на результаты этих отдельных кандидатов, во многих случаях кандидаты не от «Единой России», которые получили место в совете, показали крайне низкие неубедительные результаты на очных участках. То есть они вообще не вели кампании в районе, зачастую вообще с этим районом не связаны, их там никто не знает. Вот они таким людям просто рисовали ДЭГ почти такой же, как единороссу, и он проходил. Например, кандидаты от ЛДПР. В Москве нереально избраться от ЛДПР. А тут 20 мандатов. И мы видим, что эти мандаты реально нарисованные, что эти люди не пользовались никакой поддержкой на очных участках. Уже исходя из этого, мы однозначно делаем вывод, что электронное голосование просто по решению чиновников рисовалось.

— Очная явка в Москве была очень низкой — около 10 %. В районные советы смогли избраться только 13 независимых оппозиционных кандидатов, остальные 1,4 тысячи московских депутатов — провластные. При таких результатах, в чем вы видите главный итог этих выборов, какой вывод из них можно сделать?

— Вывод такой, что мы были абсолютно правы, ввязавшись в эти выборы. В апреле для нас это было под большим вопросом. Муниципальную платформу «ВыДвижение» мы создавали в мае.

И сейчас мы видим из общения с кандидатами, по взаимодействию в чатах, по реакции людей, пришедших на наблюдение за выборами и активных жителей, которых встречали на избирательных участках, что это того стоило. Что участие и создание общегородской истории из этих выборов, и отчасти общефедеральной, многих поддержало. Это помогает людям преодолеть травму последних месяцев. Это помогло развиться и укрепиться многим группам активистов, районным командам. 

Российское общество в беспрецедентно сложной ситуации, в которой в принципе стоял вопрос: а есть ли люди, готовые продолжать дальше борьбу и работу по выстраиванию местного самоуправления, борьбу за какие-то позитивные изменения? Или все уехали, деморализованы, разбежались по своим углам, перешли на практики индивидуального выживания? Мы можем уверенно констатировать, что мы готовы, несмотря на весь шок последних месяцев, взаимодействовать, находить общий язык, организовываться и двигаться дальше, и это важный эффект. 

— Что для вас значит «двигаться дальше»? 

— Выстраивать работу между активистами и сообществами в районах, университетах, между профсоюзным движениями, политическими группами. Укреплять, вовлекать в политическую и общественную деятельность новые и новые тысячи людей. Мы видим на это запрос, и активное участие в выборах стимулирует к тому, что активисты, которые в эти выборы ввязываются, взаимодействуют между собой и с активными жителями, с которыми они просто так без повода не пообщались бы. И в ходе этого общения мы видим запрос заметной части общества на участие [в местной политике]. Люди прямо рады, что им предлагается поучаствовать в какой-то относительно большой кампании. Говорят: «Обязательно зовите, нам нравится, что вы делаете, мы готовы участвовать еще».

— Зачем нужны все эти сообщества, которые решают вопросы со скверами, парками, борются с застройщиками в то время, когда Россия развязала полномасштабную войну, и это главная проблема в стране сейчас?

— Во-первых, антивоенная позиция в Москве и как минимум в крупных городах преобладает среди людей, которые чем-то непосредственно занимаются. Поэтому для очень многих участие в защите зеленых зон, памятников, борьба против точечной застройки, участие в каком-то общем движении нацелено на более глобальные изменения. 

Во-вторых, наша цель — это изменение общества. Настоящая демократия невозможна без накопленного опыта коллективных действий по отстаиванию своего мнения, в том числе путем уличных акций, забастовок. Нужно, чтобы эти практики коллективных решений, собраний, практики протеста были в кругозоре и жизненном опыте каждого. И путь к этому лежит на данный момент через такие сообщества, которые ведут борьбу в том числе по локальным вопросам.

Любой опыт борьбы по конкретному вопросу — это опыт непосредственного настоящего участия в политике. Этот опыт меняет людей. Так создается почва для глобальных изменений, чтобы мир стал другим, в том числе, чтобы в нем не были возможны события последнего полугодия.

— Правда ли, что на эти выборы выдвинулось наименьшее число независимых кандидатов по сравнению с прежними годами?

— Да, в разы меньше по сравнению с 2017 годом, когда у нас был всплеск интереса к локальным выборам. В 2017-м была относительно спокойная обстановка, а также [оппозиционные]

политические силы транслировали: «Смотрите, у нас сейчас ничего не получается на больших выборах, давайте мы сконцентрируемся на маленьких, где можно выиграть, получив тысячу голосов». И это привело к мобилизации политически активных граждан и районных активистов. В некоторых районах независимых кандидатов, никак не связанных с Управой, хватило бы на три состава районных советов. 

Сейчас ситуация другая. Многие люди, которые еще зимой думали избираться в советы, от этой мысли отказались. Кто-то уехал, а кто то решил, что в данной ситуации не понятно, как загадывать свою жизнь и брать на себя обязательство быть депутатами следующие пять лет. Кто-то опасался репрессий. Поэтому независимых кандидатов было в разы меньше, чем в 2017 году. Во многих районах просто не за кого было голосовать.

Но при этом в Москве нашлось несколько сотен оппозиционных кандидатов, которые сознательно пошли на эти выборы и, понимая риски, вели предвыборную кампанию. И достучались до тысяч своих соседей по районам. 

— Много ли независимых кандидатов вообще не допустили до выборов?

— Очень много активных кандидатов, которые ввязались в эти выборы, не были зарегистрированы. Здесь было несколько эшелонов, как власти отсеивали оппозиционных кандидатов. 

Первый эшелон — работа с партиями. Власти дали указание всем крупным партиям фильтровать кандидатов. «Новые люди», «Справедливая Россия» чистили свои списки. Они сверяли их со списками людей, которые им дали московские власти, кого они не хотят видеть на выборах — людей с оппозиционными взглядами, которые ходили на митинги, в том числе за честные выборы. 

Я знаю несколько историй, когда районные активисты и депутаты прошлого созыва зимой решали, что они пойдут на выборы от «Новых людей», потому что те им вешали лапшу на уши о том, что у них будут деньги на муниципальную кампанию, что они все кандидатам напечатают, обеспечат поддержку, что их точно рады видеть. И люди на это рассчитывали, взаимодействовали с этой партией. А уже в июне перед выдвижением и им сказали: «Нам пришли списки, вы ходили на митинг за честные выборы, нам такие кандидаты в 2022 году не нужны. Муниципальные выборы 2022 года — это не те выборы, на которых можно заниматься политикой». И так вычистили из списков людей с оппозиционными взглядами.

Второй эшелон чисток — административные дела. Потенциальных лидеров районных команд с известностью, с узнаваемостью, накопленным опытом в конкретных районах, их хватали и оформляли административные протоколы за «демонстрацию экстремистской символики», некоторым за «дискредитацию» вооруженных сил. Это началось в июне и продолжалось вплоть до начала сентября. Несколько десятков человек таким образом выбили, причем выбивали именно потенциальных. «Демонстрация экстремистской символики» на год лишает человека возможности избираться. 

Дальше был третий эшелон — регистрация кандидатов. Было отсеивание почерковедом. Их было не так много, как на выборах в Мосгордуму в 2019-м году, когда очень большой процент независимых оппозиционных кандидатов был отсеян по подписям, по беспределу. 

Следующая линия — это иски от спойлеров. Кандидата-спойлера регистрировали, а в течение 10 дней после регистрации кандидаты имеют право подать иск, обжаловать факт регистрации других кандидатов на основании неверно заполненных документов. И это массово использовалось на этих выборах. 

Власть регистрировала несколько видов спойлеров. Некоторые из них просто для количества, раздували список кандидатов, некоторые однофамильцы известных местных лидеров и мундепов. А были спойлеры, которых власти ставили, чтобы они подавали иски. У этих спойлеров выписаны доверенности на определенных юристов. Эти юристы незаконным образом имеют доступ к документам комиссии. Кандидата оппозиционного регистрировали, дальше юрист этого спойлера получал доступ ко всем документам, к которым не должен был иметь доступ. И они там искали ошибки или придумывали эти ошибки, и подавали иски. А дальше суды уже просто по факту исков в 100 % в случаев, даже если там был повод, по которому нельзя снимать, они снимали кандидатов. В итоге точно больше 100 таких исков и снятий. 

И был еще один вариант, который появился в самом конце августа. Почистили еще часть сильных районных команд на интеллектуальной собственности. Подавались иски спойлеров абсолютно абсурдные. В Теплом Стане поснимали самых сильных кандидатов за то, что они в каком-то агитационном материале использовали фразу «Поддержите независимых кандидатов». Потому что в 2020 году кто-то использовал эту фразу в телеграм-канале, и посчитали, что нужны авторские права, разрешение на использование этой фразы. Похожие истории в Зюзино были и еще в нескольких районах. 

— Вы сейчас находитесь в России. Каково заниматься оппозиционной политикой, декларировать антивоенные взгляды, когда, например, депутата Алексея Горинова приговорили к семи годам тюрьмы за не самое жесткое высказывание о войне?

— Какой-то страх всегда есть. Даже в относительно спокойные времена 15 лет назад было страшно в первый раз пойти с листовками агитировать, ввязаться в какую-то кампанию в своем университете, получить неприятности по месту работы или с властями. Это было и раньше, но сейчас это вышло на новый уровень. Масштаб репрессий нарастает после 24 февраля. Но есть привычка, что всегда страшно, всегда есть риски, просто этот страх нужно осмыслять, минимизировать риски, которые кажутся максимально реальными и двигаться дальше. Помогает то, что практически каждый день, если перемещаюсь по Москве, меня останавливают люди и выражают свою поддержку за то, что мы делаем. Это, конечно, вдохновляет и дает эмоциональных сил, вселяет надежду.

— Приходится ли как-то себя цензурировать, останавливать?

— У меня уже есть административка за дискредитацию вооруженных сил (В июне Михаил Лобанов отсидел 15 суток в спецприемнике за пост о том, на войну вынуждены идти представители самых бедных слоев населения; а также получил 45 тысяч рублей штрафа за вывешенный на балконе баннер «Нет войне». — Прим. ред.).

Поэтому приходится несколько осторожнее подбирать слова, чтобы уменьшить вероятность повторного административного дела, потому что оно может быть поводом для возбуждения уголовного дела. Но при этом некоторая осторожность в словах не мешает говорить все, что считаю нужным, вставлять антивоенный посыл, заряд в многие высказывания. Я думаю, что люди и в гораздо более сложных ситуациях в плане репрессий и контроля власти и силовых органов находили возможности взаимодействия, высказывания, для того, чтобы делать работу, которая в дальнейшей перспективе должна изменить общество.

Я знаю, что очень многие люди, кто сейчас находится не здесь [в России], а в относительно безопасном месте, тем не менее остаются на адекватных позициях и помогают тем, кто ведет работу с людьми здесь. Находясь в другом месте, не под контролем российских чиновников и силовиков, можно более спокойно делать какие-то вещи, в том числе в социальных сетях, в интернете. Я всячески выступаю против противопоставления тех, кто остался и кто уехал. Главное, чтобы мы продолжали вместе делать одно общее дело, менять мир в ту сторону, которую мы считаем правильной.