Прочь из России

«Выйти никуда не можем — сторожим наличные»

Александр, 30 лет, разработчик мобильных приложений. Стамбул

Мы убежали в Стамбул с девушкой, она бизнес-аналитик. Решили уехать 24 февраля, когда утром я получил сообщение от друга из Новосибирска: «Поздравляю с началом войны». Я в этот день должен был записываться на сложную операцию, но, увидев это сообщение, зашел на сайт «Турецких авиалиний» и купил два билета на этот же день. Как сидел в душевой, простите за интимные подробности, так, не вставая, и купил.

Дискуссии у нас в семье не было: я сказал девушке, что началась война и мы улетаем, она сразу все поняла и начала одеваться и собираться. Я работаю в крупной российской компании. Моя начальница все поняла и разрешила мне поработать удаленно. Я сказал ей, что не хочу попасть под мобилизацию. 

Отцу позвонил уже из аэропорта, он сказал, что тоже хотел бы улететь. Семья его не поддерживала — непонятно, как быть с работой. Но сейчас он все-таки прилетел из Новосибирска в Анталию, выдохнул и решил, что Турция — не вариант, потому что тут им с мачехой будет тяжело найти работу. Он банкир, а она врач, и здесь им нужно полностью переучиваться. Наверное, отец будет рассматривать переезд в Казахстан.

Мы выбрали Стамбул, потому что нас сюда пускают, у меня нет шенгена.

У меня очень многие знакомые уехали сейчас, люди бегут из России, некоторые эвакуируют целые компании. Здесь огромные чаты по эвакуации, в которых всем пытаются помогать. Я тоже на добровольных началах всем отвечаю и веду табличку по банкам, где можно открыть счета, где нельзя. 

Мы в первый день пошли на бесплатную экскурсию и гуляли вместе с очень приятной девушкой из Польши, обсуждали с ней текущую ситуацию и она нам сказала, что нас надо считать такими же беженцами. Сейчас русские — это какое-то зло, но мы такие же жертвы режима, хотя никто не хочет это принимать. Из-за нее я понял, что к нам тоже может быть нормальное отношение. Она популярный блогер в Польше и пообещала, что попробует это изменить, но задача непростая — донести до людей, что русские просто заложники сумасшедшего диктатора. Турки плечами пожимают и говорят, что Путин «крейзи».

Выйти ещё никуда не можем, потому что сторожим наличные, их довольно много — страшно уйти. Что мы будем делать дальше — большой вопрос. Самое сложное — легализовать деньги в Турции. За несколько дней я обошёл около 20 банков и в итоге мне открыли счета. 

Я выходил на митинги в 2011-м в своем городе. После 2014 года гайки так закрутили, что стало страшно. Тебе же могут просто жизнь сломать. Я попадал в отделения полиции, знаю, что там могут избить. Кости срастутся. Но страшнее, если внесут в список экстремистов, — ты просто без денег останешься, и все. Европе все это время были безразличны страдания русских, я ж не Навальный и в случае беды никто меня в Германию не вывезет. 

История была: я бегал снимал деньги по банкоматам и столкнулся у одного с украинцами. Мы разговорились, я им объяснял, где банкомат с долларами. Я им сказал, что вообще не понимаю, что происходит. У меня друзья там, дедушка с Украины. И они тоже не понимают. У них тоже друзья, коллеги в России. Я с ними пытался разговаривать, но не выдержал, заплакал и ушёл. Я просто не понимаю, за что. 

«Все, что мы заработали, превращается в труху»

Мария, 43 года, художница и педагог. Тбилиси

Первые два дня войны мы себе места вообще не находили. А на третий мы с мужем столкнулись в дверном проеме нос к носу и он спросил: «Если нужно будет взять вещи и в одночасье уехать, ты сможешь?» Я говорю: «Да, смогу». Проходит часа полтора, мы с сыном пошли на стрижку, и муж звонит и говорит, что принял решение отправить нас куда-то из страны.

У нас старшему сыну 17 с половиной лет. У него псориаз, то есть он частично годен, что-то такое. Но это же нужно все доказывать. В мирное время это реально, но сейчас никто не будет задавать вопросы, его просто заберут в эту мясорубку.

В нас, конечно, говорила паника, но паника эта объяснимая. У мужа бабушка живет в пригороде Киева, она сказала, что останется в своем доме до последнего. А его двоюродная сестра с семьей как беженцы двинулись на запад. У меня тоже троюродная сестра в Черниговской области, они сидят в подвале и слышат, как рядом бомбят. Они и уехать уже никуда не могут, мост у них взорвали. И я сделать ничего не могу. То есть мы видели все это еще изнутри. Мне за них очень страшно. 

И завертелось: я побежала в ветеринарку, потому что у нас есть еще собака, и ей нужно было сделать документы и чипировать. Сборы были в полном сумбуре — параллельно я переоформляла договор на художественную студию — у меня была своя студия, где я писала и проводила мастер-классы. Мне повезло, что я нашла девушку-художницу, которая как раз искала студию. Я сдала студию со всеми потрохами. Старшему сыну, который учится в колледже, написали заявление на академический отпуск. Младшая дочь и средний сын пока учатся онлайн. 

Мы с тремя детьми улетели в Грузию. Муж пока остался в Самаре, у него загранпаспорт истекает через два месяца. Он к нам присоединится, когда будет новый паспорт. Надеемся, что железный занавес не опустится и никто не нажмет красную кнопку. 

Мы не планируем возвращаться в Россию. Очень тяжело было прощаться с бабушками, с родными и близкими. Чтобы не было ложных надежд, мы сразу говорили, что уезжаем надолго. Это было очень тяжело. 

С работой, конечно, все сложно. В России у нас была налаженная стабильная жизнь. Сейчас нам нужно с нуля вставать на ноги. Но на самом деле, стабильная жизнь ушла в первый же день войны. В России все рушится так, что еще долго не восстановится. И все это ляжет на плечи моих детей, это им разгребать. Здесь, в Тбилиси, я плачу за что-то и автоматически перевожу в рубли, а он летит в тартарары. И я понимаю, что все, что мы заработали, просто превращается в труху. 

«Мы смеялись над пропагандой, а она работала»

Антон, 32 года, руководитель IT-стартапа. Тбилиси

Последние лет пять я работаю в IT, у нас с другом небольшая компания. Мы и не думали уезжать, планировали работать из России и искать финансирование за границей. Но теперь нет никаких шансов, что с нами будут сотрудничать. Да и вообще работать сейчас из России с другими странами невозможно из-за закрытия банковских сервисов и других финансовых проблем. 

Изначально у меня были билеты на 7 марта в Баку, но потом началась волна сообщений о возможной мобилизации, закрытии границ. В какой-то момент я вообще перестал работать, просто сидел и читал новости. 3 марта проснулся, собрал чемодан и решил, что улечу ближайшим адекватным рейсом — и в ту же ночь улетел. Хорошо, что были знакомые, на которых я смог оставить квартиру и все вещи.

Я переживал, когда пересекал границу, поэтому заранее купил обратный билет, почистил телефон, удалил видео с украинских сайтов, другие материалы, которые могли бы привести к административке. В итоге все прошло довольно легко. Уже в Стамбуле пришло сообщение, что рейс в Баку на 7 марта отменен. Так интуиция меня спасла.

Пока я поставил бизнес на паузу. У меня есть небольшие сбережения, которые позволяют решать бытовые вопросы и не работать. Нужно купить симку, открыть счет, найти жилье. Когда все будет налажено, я продолжу работать, не сомневаюсь, что все получится. Я хочу открыть юридическое лицо в Тбилиси.

Если все будет развиваться так же, как сейчас, я не вернусь в Россию. Думаю, проблема в том, что мы долго не могли понять, что в голове у среднего россиянина, с которым мы не общаемся. Мы смотрели телевизор и смеялись над пропагандой, а она работала. До того как уйти в IT, я работал журналистом, и мы с коллегами не задумывались над тем, чтобы опровергать пропаганду, противостоять ей. Мы были уверены, что только дураки могут во все это верить. Но в какой-то момент дураков оказалось очень много.

«Сейчас в Амстердаме у друзей, а потом — в Болгарию»

Катерина, 26 лет, сотрудница IT-стартапа. Амстердам

Когда все это началось 24 февраля, я начала смотреть билеты к родственникам в Болгарию. У меня есть болгарское гражданство. Но взяла билеты с запасом в несколько дней, чтобы успеть съездить к родителям и младшему брату в Московскую область. Папа мне говорил, что я слишком тороплюсь, ничего такого не будет, пара дней — и все успокоится. Но после того, как я их навестила, я проснулась с новостью, что самолеты больше не летают. И в тот же день уехала автобусом из Питера в Таллин. 

Мы с молодым человеком должны были пожениться в Москве через месяц, у нас подано заявление в ЗАГС, но не успели. Он ждал приглашения от моих родственников, чтобы тоже в Болгарию сделать визу. Но быстро это сделать не получилось. И нам пришлось пока разъехаться в разные страны. Он улетел в Стамбул, когда услышал новости, что могут ввести чрезвычайное положение и перестать выпускать мужчин. Не успели съехать с квартиры — будем просить друзей помочь. Я уехала с маленьким чемоданом вещей. Сейчас в Амстердаме у друзей, а потом улетаю в Болгарию. 

У меня есть какая-то надежда, что это скоро закончится и можно будет вернуться. Но с каждым днем понимаю, что вряд ли. Тем более, если возвращаться, я не очень понимаю, чем там заниматься. Я никак не хочу себя с этим ассоциировать, идеологически мне не хочется быть частью этого.

«Отныне мы не являемся рукопожатной нацией»

Александр, 32 года, руководитель онлайн-школы. Тбилиси

До переезда я руководил онлайн-школой дизайна, основанной в Киеве. Большинство студентов у нас из России, примерно 10% — украинцы. Преподаватели тоже из разных стран. 

21 февраля после заседания Совбеза я решил, что мне срочно надо ехать в Грузию или Эстонию, открывать там представительство фирмы и думать, как перевезти сотрудников. 24 февраля я проснулся, открыл в телефоне новости, ужаснулся и купил себе билет на ближайший рейс в Стамбул, а оттуда в Тбилиси. 

В первый день войны я с коллегами начали прорабатывать вопрос эвакуации преподавателей. Сотрудники из Киева в тот же день перебрались в Европу. Те, кто бежал из России, перебрались в Тбилиси. Я им снял тут большую квартиру, скоро сниму вторую.

Понятно, что с начала войны, никто не купил наши курсы. Планируем сделать их бесплатными для всех. А деньги мы будем брать у крупных инвесторов, которые захотят поддержать нашу гуманитарную миссию по обучению новичков и профессионалов в дизайне и в 3D. Будем расширять аудиторию — переведем курсы с украинского и русского на английский. 

Большинство сотрудников подавлены, темы разговора у всех одинаковые — о войне. Стараюсь по вечерам организовывать тусовки, бухать винище и отвлекать людей разговорами. Они приходят в мою квартиру и мы пьем. Тех, кто не в Тбилиси, я поддерживаю по видеосвязи. Сейчас я говорил час с преподавателем, который застрял в Узбекистане и скоро будет переезжать в Тбилиси с семьей. 

В Тбилиси я стараюсь разговаривать на улице на английском. Это больше вопрос самоцензуры, чем внешней русофобии. Все, с кем я разговаривал на русском языке, были доброжелательными. Ни разу мне никто не сказал ничего плохого про мою национальность. Но сейчас любой русский человек должен для себя признать, что отныне мы не являемся рукопожатной нацией. Если у человека есть русский паспорт, независимо от того, он за или против Путина, он может столкнуться с притеснениями.

Вернусь в Россию, только когда сменится политический строй, правительство и экономическая обстановка. Должна быть экономическая свобода, политическая свобода и свобода слова — свобода всего на свете. У власти должен быть человек, которому я хотя бы немного могу доверять.

«Можно пойти совершить самосожжение или уехать из страны. Я выбрал уехать»

Петр, 40 лет, историк. Тбилиси

Я жил в Москве и работал в одном из московских вузов, занимался советской историей. Когда появились новости об экскалации конфликта в ЛДНР, а затем о признании этих территорий Россией, надеялся, что остатки разума есть у власти и что они не будут начинать большую войну с Украиной. Мне было очевидно что с этой войной вообще все закончится, в том числе и эта власть. Но так как у меня умирал папа в январе, я не мог переключиться на новости и другие дела. 

В первый день войны сразу понял, что эта война всерьез. Я просто не мог говорить и вставать со стула. У меня как будто снова из-за ковида пропали когнитивные способности. Я иду по улице и не понимаю где я, не могу вспомнить фамилии своих близких друзей. Я не понимал, что мне сделать, чтобы избавиться от этих симптомов. Можно пойти совершить самосожжение или уехать из страны. Я выбрал уехать.

Я уехал без семьи, планирую сюда перевозить жену с детьми. У меня был выше риск не выехать в ближайшее время, чем у них, так как при военном положении могут не выпускать мужчин. Собрался за два часа и уехал в аэропорт с одной небольшой сумкой. Я прилетел в Ереван и на такси добрался до Тбилиси. 

Первые дни жил в доме грузинской семьи. Они бежали от войны 2008 года. У отца семьи где-то в Цхинвали был родовой дом. Он с семьей думал, что можно временно оттуда уехать и вернуться после войны. Но через две недели на месте дома ничего не осталось. Они мне сразу сказали: «Ты беженец, привыкай к этому статусу». Они отделяли меня от российской власти. Для них это тоже трагедия, что больше не могут ездить в Россию.

«Я уехал и оставил в России почти все»

Сергей, 29 лет, сотрудник IT-компании. Таллин

Впервые я задумался об отъезде после признания ДНР и ЛНР и последовавших за этим санкций. А потом я проснулся 24 февраля и увидел в чате с друзьями, что обстреливают Украину. И затем я просто два часа сидел и читал все новости, скидывал друзьям, как-то пытался это все проанализировать, и тогда у меня возникли мысли, что уже точно происходит что-то, чего раньше и близко не было: идет война и санкции будут продолжаться.

У меня брат живет в Эстонии и я подумал: почему бы не уехать к нему хотя бы на недельку? Я купил билеты, пошел на улицу — а там всё было так же, как и до этого. Люди гуляют, светит солнце. Я подумал: может быть, я перепаниковал и сейчас уезжать не стоит вообще? Может быть, стоит сдать билеты? Но потом все-таки решил, что ничего не теряю. Я собрал чемодан как для ручной клади, но в этот раз положил все равно зарядок побольше: например, зарядки для зубной щетки я в поездки не беру, потому что ее хватает, а тут я закинул на всякий случай. В итоге все равно я уехал и оставил в России почти все. 

24-го ночью я перешел границу, автобус был полупустым. 

Сейчас у меня есть мотивация не возвращаться, потому что напрягает история с возможной мобилизацией или что я не смогу потом обратно выехать из России. Они же пытаются айтишников удержать. Сначала выпустили историю со льготами для айтишников: типа, пожалуйста, не уезжайте, в армию вас не заберем, вот налоговые льготы и так далее. Потом, может, вообще перестанут выпускать из страны. 

«Разумеется, мы не оставим кошку в России»

Антон, 29 лет, и Настя, 30 лет, IT-предприниматель и сотрудница онлайн-школы. Белград

Мы уехали 1 марта. Тут было какое-то ощущение тревоги и непоправимого отвращения. Очень хотелось, чтобы это все закончилось. Не знаю, была ли какая-то объективная угроза или нет, но было ощущение полной неопределенности и отвращения, просто хотелось оказаться в другом месте, а не в Москве сейчас. 

Двое наших друзей, которые сейчас с нами здесь, предложили поехать с ними в Сербию.

Мы в выходные собрали вещи, решили какие-то базовые бытовые вопросы. Не смогли забрать кошку, потому что быстро вопросы с перевозкой решить не удалось. Оставили ее с друзьями и родителями.

Сейчас мы в Белграде. Сербия одна из таких стран, где более-менее нормально относятся к России исторически. И Сербия отказалась прекращать полеты, она, наоборот, увеличила количество рейсов. А еще здесь живет наша знакомая, которая занимается вопросами эмиграции и оформлением виз для россиян. Мы с ней планируем встретиться на днях.

Теоретически можно работать из любого места. Но клиенты все в основном были в России. Я не знаю, что будет с ними, как будет работать связь. 

Если в России все спокойно будет, то вернемся, чтобы закрыть всякие сложные вопросы. То есть распродать ненужные вещи, вернуть съемную квартиру хозяйке. Что касается кошки, то мы тоже будем думать, какими путями ее вывозить. Разумеется мы не оставим ее в России. 

«Вдруг я смогу вернуться домой?»

Лера, 25 лет, HR-менеджер в образовательной сфере. Стамбул

У нас был офис в Москве, и я даже планировала переехать туда из Петербурга, но не сложилось. Сейчас мы закрываем офис и сокращаем людей. У русских нет средств на покупку и оплату услуг, а клиенты из других стран начинают от наших услуг отказываться — не хотят поддерживать российскую компанию.

У меня пока есть работа, хоть она удаленная и на российскую компанию. Не знаю как мне это поможет, все равно деньги мы с российских карт теперь вывести не можем. 

У меня давно зрела мысль уезжать, я побывала на нескольких митингах и с трудом с них убежала. Я следила за политикой, читала независимые СМИ, выходила и за Навального, когда его отравили. Не ходила на все подряд, но интересовалась и следила. 

Когда началась война, меня очень резко накрыло осознание того, что это какая-то ужасная война, с которой я вообще не согласна и при этом несогласие свое никак не могу выразить. И я очень импульсивно купила билеты посреди ночи. Я переезжала только с собакой, она летела первый раз, но мы справились. 

Очень быстро собирала вещи, нужно было быстро пересдать квартиру. Готовилась к пересечению границы: продумала ответы на вопросы, но меня спросили только про цель визита и обратный билет. Турцию я выбрала, потому что она более доступна по перелетам, чем та же Грузия, и ещё здесь в другом городе есть коллеги. Когда только приехала, было очень грустно: я долго не могла купить билеты на автобус после самолёта, мои карты уже не работали. И потом мы приехали в центр, вышли из такси я и увидела огромное количество полиции, водометы. У меня промелькнула мысль, что я столкнулась с тем же, от чего бежала. 

Пока у меня нет плана. Дождусь подруг, а дальше мы будем думать вместе. Я думаю, что, может, сменю Стамбул на какой-то другой город в Турции. Ну и ещё — я не очень верю, но все равно надеюсь: вдруг у нас как-то сильно все изменится и я смогу вернуться домой?

«Я боялся, что будет призыв»

Владимир, 34 года, руководитель продуктового направления «Яндекса». Тбилиси

Мы запускали продукт весь прошлый год, и под конец года я эпично выгорел. Я взял билеты на Шри-Ланку, чтобы в марте отдохнуть там, посерфить. И хотя уже тогда было какое-то стремное ощущение, я был полностью уверен, что никакой войны не будет, ну просто потому что это казалось какой-то совершенно отбитой реальностью. Когда война началась, мой вылет из России был только через пять дней.

У меня было абсолютно шоковое состояние. Я боялся, что будет призыв. Плюс год назад на митинге за Навального меня арестовали и я два дня сидел в ОВД «Братеево», где сейчас во время антивоенных митингов пытают задержанных. А тогда нас не били, но все равно засунули ввосьмером в одиночную камеру и мы всю ночь стояли. Вот с тех пор ко мне каждый месяц приходят участковый пообщаться, удостовериться, что я не собираюсь совершать никаких противоправных действий. После начала войны он ко мне тоже пришел. Спросил, собираюсь ли я ходить на митинги. Я сказал, что собираюсь. Он ответил: ну, будьте осторожны. 

Я начал в панике искать, можно ли поменять билет или купить новый, но это стоило уже гигантских денег. Поэтому я, скрестив пальцы, надеялся, что мой рейс не отменят. 

В итоге, слава Богу, я прилетел на Шри-Ланку. Но после этого российские банки стали отключать от SWIFT, и я понял, что скоро все карточки превратятся в тыкву. Поэтому я улетел в Тбилиси через четыре дня — я там когда-то жил и у меня там есть счета, карточки.

С 24 февраля я нахожусь в состоянии постоянного стресса. Я собрал с собой документы из России для подачи на статус беженца, но пока я хочу успокоиться, и потом принимать решения. И они будут зависеть и от того, как будет развиваться ситуация в России. Но из того, что я вижу сейчас, там уже какой-то жуткий фашизм: люди с этими буквами Z творят какую-то дичь, хотят воевать и убивать. Это та реальность, в которую я не готов возвращаться. 

«Мне не очень комфортно рассказывать, что я из России»

Виктория, 30 лет, няня. Стамбул

Я работала няней и училась в «Яндекс практикуме» на аналитика данных. И 23 февраля, перед сном, я прочитала пост Ильи Красильщика: ситуация в стране не очень и для принятия решения об отъезде вы должны определить точку невозврата. Я проснулась 24 февраля и увидела, что Россия бомбит Киев. Это и стало для меня точкой невозврата. 

Буквально через полчаса я написала маме, что собираюсь уезжать. В пятницу вечером купила билет в Стамбул. Дальше была эпопея с тем, чтобы уехать — у меня отменили три рейса, но в итоге я это преодолела. Мама переживала и спрашивала, уверена ли я. Но при этом говорила, что тут наверное уже ничего хорошего не будет. 

Я пересдала квартиру, рассортировала вещи, с собой взяла самое ценное: свою любимую кружку, три пары беговых кроссовок и две бутылки вина. Довольно хаотичный набор. Я переживала, что буду тут одна и мне будет грустно, нужно было взять с собой ощущение дома. 

Я выбрала Стамбул, потому что была до этого тут трижды. Перед паспортным контролем я удалила все приложения и заготовила ответы на всевозможные вопросы, но спрашивали только, сколько валюты я везу. 

Работы у меня пока нет, но есть немножко накоплений. И сюда должна переехать семья, с которой я работала в Москве, надеюсь с ними работать. К тому же сюда переезжают люди с детьми, а я хорошая няня, без работы не останусь. В Стамбуле оказалось, что тут очень много знакомых. В хостеле образовалась компания из семи русских. 

Немедленно зарегистрировалась на полумарафон здесь. Про квартиры я пока не понимаю: тут дороже, чем я предполагала, взлетел курс, жилья осталось мало, потому что приехали айтишники, и с ними я не могу финансово сравниться. 

Мне не очень комфортно рассказывать, что я из России. Хотя я никогда не поддерживала политику партии и с 2009 года ходила на митинги, но это же на лице не написано. А паспорт вот он. Поэтому стараюсь сильно не афишировать. Когда я снимала комнату на Airbnb, то мне очень не хотелось это делать, но я удалила место проживания — Москву. Добавила украинский флаг на аватарку. Я предполагала, что могут отказывать русским. 

Я бы хотела вернуться домой: у меня там друзья, семья — но не в текущей ситуации. Если каким-то чудом что-то резко изменится, тогда подумаю. Кто-то же должен строить прекрасную Россию будущего. 

«Проще находиться от этого подальше»

Анна, 27 лет, системный аналитик IT-компании. Шри-Ланка

Я прилетела на Шри-Ланку отдыхать и работать удаленно почти месяц назад. У меня обратный билет на 12 марта в Россию, но я уже решила не возвращаться — скорее, из-за чувства безопасности. Конечно, я очень сильно не поддерживаю происходящее, но я совсем не активист, не хожу на митинги и, как и многие, опасаюсь свою позицию публично высказывать. Но я понимаю, что, приехав в Москву, не смогу просто спокойно гулять по городу — там уже полиции больше, чем людей. Хотя я даже особо не высказываюсь в социальных сетях, все равно это всё вызывает большой дискомфорт и проще находиться от этого подальше. 

На мое решение повлияло, что уехали близкие друзья, и еще на работе руководители компании говорили про релокацию в Армению. Потому что есть риск, что какие-то наши сервисы просто заблокируют, мы не сможем выполнять свою работу, а наша компания работает на 10 стран. 

Мы живем на вилле с русскими ребятами уже неделю. Каждый день, вечер мы обсуждаем новости, санкции. Это всё через какой-то черный юмор, сарказм, но мы не можем игнорировать эту тему. С любым новым человеком разговор очень быстро уходит к этому военному конфликту, к политике. Или к нашей экономической ситуации, к тому, что для нас здесь всё подорожало в два раза.

«На улице куча растерянных русских»

Катерина, 30 лет, искусствовед, музейный работник. Стамбул

Последние месяцы я работала в культурном проекте, который в том числе продвигал русский авангард за рубежом. Я из семьи эмигрантов, из Казахстана. Мы с моим молодым человеком давно обсуждали, что к 2024 году нужно будет переехать. Гайки закручиваются, говорить не получается, выходить на митинги тоже. Раньше я работала в государственном учреждении, где за любые высказывания людей увольняли.

Когда появилась информация, что наши войска концентрируются у границы, мы обсудили, что, если война начнется, мы уедем. Но никто из нас не верил в это, поэтому когда она действительно случилась, для нас это была просто катастрофа в сознании. Решение мы приняли очень быстро, собрали все документы, нужные вещи. Главной ошибкой было не снять валюту дома, сейчас это очень большая проблема. Уже 1 марта были в Стамбуле, съехали с квартиры за один вечер.

Родителям я сказала, когда уже была в Турции. Родители сейчас отрицают все происходящее, и мне было сложно с ними говорить все последние дни. 

Очень грустно что большинство независимых художников, похоже, покидают страну, в России сейчас никого не останется. Никогда не встречала за границей столько русских: если ты будешь стоять на улице и не знать, что делать, к тебе подойдут и спросят нужно ли помочь. На улице куча растерянных русских и происходят все эти встречи у банкоматов. Какое-то ощущение эмигрантского коммьюнити, которое автоматические складывается из-за твоего растерянного русского лица. Мы пока не сталкивались с агрессией местных: турки и сами понимают, каково это — жить в диктатуре. Мы стараемся всем объяснить, что мы тут, потому что не поддерживаем эту войну. 

Устроиться здесь довольно тяжело: до этого дня не могли спать, потому что не понимали как включить обогреватель, а ещё тут плесень во всех ванных комнатах, похоже, ванная без плесени — это как кебаб без курицы.

На работе начальница сказала, что мое решение можно списать на молодость. Они меня отправили в неоплачиваемый отпуск и сказали, что очень ждут назад. Но все проекты, в которых я участвовала, заморожены и продвижение русского авангарда невозможно без написания писем в международные музеи. А тут идёт какое-то глобальное постулирование русофобии — не думаю, что кто-то будет с нами сотрудничать. Я ищу новую работу. Моя сфера на долгие годы уничтожена в России. 

«Ни настроения, ни мыслей о свадьбе не было, я пошел снимать наличные»

Илья, 27 лет, повар. Батуми

В конце января после девяти лет отношений мы с девушкой подали заявление в загс, датой регистрации выбрали 24 февраля. 

В первых числах февраля я полетел в Грузию покупать квартиру. Мысли о переезде появились еще в 2019 году. Тогда я провел месяц в Грузии, полюбил грузинский народ, местную природу, прекрасный климат и ощущение свободы, когда не испытываешь страх при виде полицейского, когда люди свободно проводят собрания каждый день у здания парламента Тбилиси. За время пандемии цены на жилье в Грузии заметно упали, мы продали квартиру в родном маленьком городе и нам хватило на квартиру в Батуми в строящемся доме. 

Наш дом должен был сдаваться в июле 2022 года. Мы планировали неспешно закрыть все дела перед отъездом, заработать побольше денег, заранее найти удаленную работу. Я работал поваром, но пошёл на курсы моушн-дизайна, чтобы в перспективе можно было работать удаленно. 

21 февраля я смотрел обращение Путина, в котором он прочитал ужасную шовинистскую лекцию про Украину и признал республики независимыми. Стало очевидно, что сейчас не лучшее время менять документы и загранпаспорт, поэтому мы решили, что невеста не будет менять фамилию. Девушка начала переходить на удаленную работу, я начал продавать вещи, которые мы не могли взять с собой, — велосипеды, технику, телевизор.

23-го числа поздно ночью я прочитал в Telegram, что в околокремлёвских и вагнеровских каналах стали постить сообщения типа «Zаходим», засыпал с ужасом и вообще без мыслей о свадьбе.

24-го февраля в шесть утра я проснулся, взял телефон и ужаснулся. Девушка проснулась из-за меня и спросила, какого черта не сплю. Я ответил: «Война началась». Наша роспись была назначена на 15.00. 

Ни настроения, ни мыслей о свадьбе не было, я пошел снимать наличные со всех счетов, чтобы быть готовым к отъезду. Во время церемонии в ЗАГСе на словах «крепкая семья — основа сильного государства» кто-то из гостей даже взвизгнул.

Праздновать не стали. У нас был снят красивый отель на брачную ночь. В нем и пролежали эту ночь, читая новости в телефонах и созваниваясь с друзьями. Подруга из Киева рассказала, как её мать собирает вещи и готовится перебираться в метро. Я сказал любимой, что наша свадьба — как у Билла Уизли и Флер Делакур (герои серии книги «Гарри Поттер». — Прим. ред.), посреди хаоса и войны. 

Моя подруга должна была 27-го улетать в Канаду, куда она поступила учиться. Но Польша закрыла воздушное пространство, и ее рейс отменили. Я понял, что счет идет на часы, что мы окажемся за занавесом. В восемь вечера я позвонил жене и попросил собрать вещи. Еще через час бросил работу и побежал домой, по пути решая, что делать со съемной квартирой и вещами.

Жена начала решать вопрос с работой, чтобы ее могли отпустить. За этот час билеты в Баку подорожали с 30 тысяч рублей до 60. Остался Стамбул, и мы купили билеты туда с вылетом через четыре часа. Я побежал в круглосуточную Ленту купить чемодан, позвонил другу чтобы приехал забрать нашего кота и ключи от квартиры. По пути написал управляющей в баре, что улетаю. 

Мы экстренно собрали по чемодану и рюкзаку, с собой взяли только одежду, по две пары обуви и ноутбуки. Огромное количество вещей вынесли на помойку, еще часть попросили забрать нашего друга.

Мы в Батуми пятый день, ни разу не столкнулись с плохим отношением. Люди добры, легко переходят на русский в разговоре. Но я чувствую себя не так спокойно, как месяц назад, когда прилетал покупать квартиру. В голове только начинает все укладываться. Денег хватит где-то на полгода, это все, что мы откладывали на ремонт квартиры. В апреле должен открыться ресторан в Батуми, меня обещали пригласить его запускать. 

Я рад что мы смогли уехать, но каждый день с самого утра читаю новости и тревожусь за близких. Мы так и не сказали им, что уехали без обратного билета, пока они думают, что мы в свадебном путешествии.

«Решила моментально: уезжать, куда пустят»

Яна, 28 лет, инженер. Ереван

Я подумала, что стоит уезжать, еще в ноябре прошлого года. Тогда я точно поняла, что по моей специальности могут быть вакансии с визами, а в России очень тревожно жить ЛГБТ-людям вроде меня. Но это было скорее что-то долгосрочное — пока деньги накоплю, пока найду работу и так далее.

А вот бежать с минимальными вещами пришлось уже 28 февраля. Оказалось, что за мои пожертвования мне могут дать 275-ю статью. Решила моментально: уезжать, куда пустят. Купила билет, сняла все с карточки и уехала через день.

Мне в плане билетов и жилья повезло, я сумела переехать до того, как среагировал рынок жилья, авиация и пограничники. Так что всё было дороже, чем могло быть год назад, но приемлемо. Знаю, что уже на следующий день после меня людей с ноутбуками начали кошмарить.

Пока что я работаю удалённо, но мою специальность в России фактически уничтожили санкции, так что, на сколько моего работодателя хватит, неизвестно. Я инженер в той отрасли, где детали мы получаем из санкционных стран, а без них никак — такого производства в России нет. Сейчас я активно ищу работу в Евросоюзе, но большинство стран требуют подаваться на визу в стране, где есть вид на жительство. Так что я ищу посольства, которые войдут в положение.

У меня есть несколько переехавших знакомых, но они все в Тбилиси. Все остальные либо без денег на переезд, либо решили оставаться и протестовать. 

«Когда я сказала маме, что собираюсь улетать, у нее началась истерика»

Мария и Иван, 27 и 28 лет, предприниматели. Ереван

Когда началась война, я три дня постоянно читала новости, смотрела на это безумие и понимала, что уезжать нужно прямо сейчас.

Я не могу оставаться в стране по трем причинам. 

Во-первых, я работаю удаленно в сфере IT, а эта область оказалась под угрозой из-за замедления интернета, блокировки платежных систем, мессенджеров, западного софта. Если так случится, то я не смогу поддерживать семью.

Во-вторых, могут закрыть границы и ввести мобилизацию. Тогда Иван не выберется из страны и его могут призвать, а этого я точно не хочу.

В-третьих, оба проекта, которыми я занималась до войны, начали рушиться. У меня был проект по онлайн-образованию, мы сотрудничали с ребятами из Украины, теперь они оказались в подвале в Херсоне. Моя целевая аудитория в России теряет покупательскую способность — думаю, в ближайшие месяцы, если не годы, любые товары и услуги помимо еды вряд ли будут сильно востребованы. В другой проект нужно было привлекать деньги от международных инвесторов, а единственный шанс это сделать — показать, что наша команда уже не связана с Россией.

Мы решили уехать в Ереван, потому что у нас здесь уже были друзья, а еще сюда можно попасть без загранпаспорта. Билеты покупали в ночь перед вылетом втридорога — по 70 тысяч на человека. Московскую квартиру мы спешно бросили, выкинули все ненужные вещи, а иногда и нужные. Рейс переносили несколько раз.

Моя семья осталась в России, недалеко от границы с Украиной. Они и не думают уезжать, они убеждены, что скоро все это закончится. Когда я сказала маме, что собираюсь улетать, у нее началась истерика. Я объяснила ей, что если я уеду, то у меня будет возможность зарабатывать и продолжать их поддерживать. В общем, сначала надену маску на себя, потом — на нее. В итоге я так и не сказала родным, что уехала — они думают, что я в Москве.

В Ереване все очень дружелюбные и готовы помочь. Местные сказали, что несколько дней назад сюда прилетело 50 бортов из России. Из наших знакомых здесь есть человек пять, остальные друзья тоже разъехались кто куда — Турция, Европа, Латинская Америка.

Планов дальше, чем на день, у нас нет. Пока что мы решили залечь на дно в Ереване — сняли недорогое жилье на месяц, чтобы переждать и не тратить деньги, а дальше уже решать, что делать. Сейчас нужно понять, как привлечь инвестиции в проект с русскими корнями, и параллельно искать какую-то работу на удаленке с частичной занятостью — на всякий случай. Сейчас таких умников, как мы, много, поэтому будет тяжело.

В России творится полное безумие. Я просто не представляю, как буду сидеть за компьютером, зная, что в любой момент может произойти дефолт, бунт, отключение интернета или еще что-нибудь в этом духе. Если родным срочно не понадобится помощь на месте, возвращаться я пока не планирую.